Начальник МВД по Северо–Кавказскому федеральному округу Сергей Ченчик, выступая на мероприятии, посвященном Дню памяти погибших при выполнении служебных обязанностей, заявил, что на Северном Кавказе с 2010 года были убиты 576 сотрудников правоохранительных органов. При этом генерал отметил, что, несмотря на сложность обстановки, число

экстремистских и террористических инцидентов в округе снижается. То есть правоохранительная система работает эффективно.

Естественно, возник вопрос: что же именно дало эффект? Какие факторы сыграли основную роль в снижении активности подполья на Северном Кавказе?

В этом качестве могут выступать и так называемая «новая примирительная политика», реализованная на Северном Кавказе в конце нулевых и свернутая в 2012 году, предолимпийская сверхзачистка региона в 2013-м, вывод из игры дагестанских политических деятелей и бизнесменов, взаимодействовавших с подпольем в 2012-м (именно этот регион давно является центром северокавказской герильи).

Важным фактором является и гражданская война в Сирии и Ираке, притягивающая к себе радикалов, которые реализовывались бы дома, не случись на Ближнем Востоке известных событий.

Статистика потерь

Для анализа этих факторов цифру безвозвратных потерь, озвученную Сергеем Ченчиком, стоило бы разбить по годам.

Итак:

Число убитых силовиков в 2010 году составило 225 человек. В 2011 году оно сократилось до 190 человек. В 2012-м вновь выросло до 209 человек. В следующем, 2013 году сократилось до 127 сотрудников силовых структур. Итого – 751.

Точная цифра потерь за еще не завершившийся 2014 год, естественно, отсутствует. Из выступления Сергея Ченчика мы знаем, что безвозвратные потери сотрудников правоохранительных структур в этом году пока составили 36 человек. Если мы приплюсуем эту цифру к предыдущей, то выйдет 787.

Иными словами, генерал куда-то потерял 211 погибших силовиков, но недостоверность цифр, озвученных чиновниками, это не новость и само по себе это не отменяет общих оценок.

Однако потери – это не только убитые.

В 2010 году ранения получили 467 правоохранителей, то есть общее число пострадавших силовиков составило 692 человека.

В 2011-м были ранены 462 силовика, соответственно, общее число пострадавших 652 человека.

В 2012-м силовиков, получивших ранения, было 400, соответственно общее число пострадавших сотрудников составило всего 609 человек.

В 2013-м ранено 312, что вместе с убитыми составляет лишь 439 пострадавших.

Условно мы можем принять эти цифры за показатели снижения активности подполья.

Конечно же, эти показатели являются условными и требуют дополнительной поправки. Целью боевиков являются не только противодействующие им силовики, но и лица, попадающие в статистику как «потери гражданского населения», которых подпольщики атакуют, считая коллаборационистами, а также случайные жертвы терактов.

Разумеется, гражданское население несет потери и от активности боевиков, и от действий правоохранителей, однако, мы в данном случае имеем дело не с реальностью, а со статистикой.

​В данном случае мы имеем дело не с реальностью, а со статистикой

А с учетом того, что сбором статистических данных занимается лишь одна сторона, мы будем исходить из того, что цифры в разделе «потери гражданского населения» являются результатом деятельности подполья, так как тех гражданских, кто пострадал от силовиков автоматически приплюсовывают к «потерям боевиков».

В 2010-м «потери гражданского населения» составили 175 человек убитыми и 489 ранеными. В сумме с аналогичными показателями у сотрудников силовых структур – 1356 человек.

В 2011-м были убиты 176 гражданских и 163 ранены, вместе с силовиками потери составили 991 человек.

В 2012-м погибли 87, а ранены были 125 гражданских, вместе с силовиками общие потери составили 821 человек.

В 2013-м убиты 104 и ранены 145 гражданских, а вместе с силовиками пострадали 688 человек.

Приняв цифру общих потерь гражданских и силовиков в 2010 году за 100% мы получаем, что в 2011-м боевая активность подполья снизилась на 25%, в 2012-м на 40%, а в 2013-м на 50%.

Эффект силы

Также хотелось бы оценить непосредственно эффективность силовой составляющей в этом конфликте. На вялотекущей гражданской войне в северокавказском регионе потери несут не только силовики, но и боевики.

По понятным причинам мы не располагаем статистикой ранений в этой среде, но имеем возможность сравнить количество убитых боевиков и правоохранителей. В данном случае потери среди гражданского населения мы не будем учитывать, исходя из того, что гражданские не являются стороной непосредственно силового столкновения.

В 2010 году на 225 убитых силовиков приходилось 349 убитых боевиков, из чего мы вычисляем коэффициент: на каждого убитого силовика приходилось несколько более чем полтора боевика.

​С 2012 года и по сей день становится заметным фактор оттока радикалов в Сирию, а сейчас и в Ирак

В 2011-м погибли 190 силовиков и 384 боевика, то есть коэффициент уже 2.

В 2012-м силовиков убито 209, а боевиков 404, коэффициент незначительно снизился, он около 2.

В 2013-м на 127 убитых силовиков приходится 298 убитых боевиков, коэффициент 2,34.

Эти цифры отражают прежде всего рост активности силовых структур. Мы видим, что уровень атаки на подполье в целом заметно вырос за эти 4 года, достигнув в 2013-м своего пика.

Откуда эффект?

Остается лишь сопоставить эти цифры и попробовать привязать их к вышеперечисленным факторам, а сами факторы выстроить в некую хронологию.

Очевидно, что в 2010-2011 годах основным фактором являлась примирительная политика, выразившаяся преимущественно в деятельности так называемых комиссий по адаптации боевиков и общей либерализации в сфере религиозной политики. Вместе с этим надо отметить заметный рост «контртеррористической агрессивности», 2011-й – это год наибольшего падения активности боевиков, снижение на 25%.

​Примирительная политика комиссий по адаптации боевиков способствовала снижению их активности в 2010-2011 годах

Начиная с 2012 года и по сей день становится заметным фактор оттока радикалов в Сирию, а сейчас и в Ирак, к этому можно добавить так называемую зачистку дагестанских политических покровителей подполья. При этом надо отметить, что в 2012 году коэффициент «контртеррористической агрессивности» не только не вырос, но даже незначительно снизился, тем не менее активность подполья упала еще на 15%. Также надо отметить, что в данном случае факторы 2012 года не суммировались с предыдущими, так как курс на общественное примирение в этом году был фактически свернут.

Главным фактором 2013 года стала так называемая предолимпийская зачистка, то есть наращивание оборотов контртеррористической операции, что сразу же отразилось на коэффициенте «контртеррористической агрессивности», поднявшемся на свой наивысший показатель 2,34. Вне всякого сомнения, этот фактор, добавившись к ранее действующим, дал определенный эффект. Какой? Активность подполья снизилась на дополнительные 10%.

Из этого можно сделать следующий вывод: все вышеперечисленные факторы давали определенный результат. Наибольший вклад в эффект «затухания» вялотекущей гражданской войны на Северном Кавказе внесло социальное экспериментирование — попытка ввести религиозные общины, являющиеся социальной базой для подполья, в общий северокавказский социум.

Также заметную роль сыграло разрушение связей между подпольщиками и частью политического истеблишмента, вкупе с появившимся «сирийским клапаном». А вот рост собственно силовой составляющей контртеррора дал наименьший эффект.
Орхан Джемаль

кавполит