Это была война.Война короткая и безжалостная,в которой убивали хладнокровно и мирных жителей и сотрудников правоохранительных органов.В результате нападения погибли 98 человек,из них 29 сотрудников МВД Ингушетии,два — МВД Чечни,10 — сотрудники ФСБ,пять — прокуратуры,три военных,семь пограничников, более 40 мирных жителей.

Из воспоминаний Ларисы Костоевой (вдовы Ахмед-Башира Алиевича Костоева, лейтенанта милиции, оперуполномоченного ОУР Назрановского РОВД). — Это была чёрная дата не только для меня и моей семьи, но и для всего народа, — вспоминает Лариса Костоева. — Горе было народное. Я понимала, что потеряла мужа, отца семейства, но разум никак не хотел смириться с этим. Всё было, как в тумане. Это потом пошли длинные, тягостные дни. Младшим детям всё время приходилось сочинять басни про то, что папа уехал в командировку. Они по телефону разговаривали с ним, а на другом конце провода были сначала родственники, а потом и вовсе — тишина. Связь плохая, говорила я им. И так пять лет. Потом как-то само собой всё разрешилось. Ахмед-Башир Костоев Рано утром 22 июня Гази-Магомед Костоев вышел вместе с другими людьми, как бы это жестоко ни звучало, собирать трупы, по-другому выразиться просто невозможно. Кто-то подошёл к нему и сказал, что среди погибших опознали некоего Костоева. На тот момент он и подумать не мог, что это может быть его брат — Ахмед-Башир Костоев. Ночью, после того как начались выстрелы, он отправил к нему в соседнее село Гази-Юрт своего сына Магомеда, на коне через поля, с категорическим требованием не выходить из дома ни при каких обстоятельствах. Хотя он знал, что брат находится в отпуске. По любому другому случаю Ахмед-Башир не ослушался бы старшего брата. Но этот случай был особенный. «Моих друзей отстреливают, как уток, — сказал он своей соседке, которая буквально преградила ему дорогу, встав перед автомобилем. — Как я буду сидеть дома, а потом смотреть в глаза людям?» Он уехал. На экажевском кругу машину остановили боевики. Ахмед-Башир узнал в них знакомых, как, впрочем, и они его. Кто-то предложил смилостивиться и отпустить с миром, но для пущей циничности, для самоутверждения или просто потому, что они были нелюдями, потребовали от него попросить пощады на коленях. Услышав в ответ, что перед гнусными подлецами он не склонит своих колен, боевики решили силой исполнить озвученное предложение. Они стали скручивать ему руки. Но справиться с ним не могли — Ахмед-Башир был крепким парнем. Следы красными браслетами так и остались на его запястьях. Тогда они прострелили ему колени. Чтобы не упасть перед ними на колени, Ахмед-Башир, превозмогая боль, свалился на бок. Утром его нашли с пробитой головой. Подробности убийства позже на следствии рассказал один из боевиков, присутствовавший на этой экзекуции. Родился Ахмед-Башир 5 мая 1968 года в селе Гази-Юрт Назрановского района Чечено-Ингушской АССР. В органах внутренних дел работал с апреля 1994 года. — Меня часто спрашивают, как я выдержала всё это, — говорит Лариса. — Я им отвечаю, что помог Всевышний, помогли люди, дети отвлекали, свекровь была рядом. Ей на тот момент было 82 года. Тяжело было смотреть на мать, потерявшую своего сына. Вот я своё горе запрятала поглубже и продолжила жить ради тех, кто теперь нуждался в моей поддержке. Это дочка Зарета, которой было десять лет, восьмилетняя Хава, семилетняя Эсет и единственный сын Адам, которому на тот момент только исполнилось два года. Младшая Хяди родилась уже после смерти мужа. С тех пор прошло время. Оно стирает боль, но не стирает память. Старшие дочери помнят отца, помнят и день его похорон и всеобщее народное горе. Адаму скоро 16 лет. Он готовится поступать в одно из средних специальных заведений в Ингушетии. Далеко от родины уехать не может, должен быть всегда рядом здесь, с мамой и сёстрами. Бабушки нет в живых уже более пяти лет. Зарета, Хава и Эсет уже обзавелись своими семьями. Из воспоминаний Фатимы Торшхоевой (вдовы майора юстиции, старшего следователя СО при Назрановском РОВД Джабраила Ахметовича Торшхоева). — Эта была необыкновенно прекрасная лунная ночь, и ничего плохого она не предвещала, — вспоминает свою историю Фатима. — Накануне муж отдежурил ночь, и мы на следующий день намеревались начать ремонт в ванной. Поехали к родственникам, договариваться с рабочими. Засиделись мы у них допоздна. Когда собрались уходить, увидели в небе яркую молодую луну. «Надо посмотреть на неё сквозь деньги, — сказала провожавшая нас Зарема, — в семье тогда будет достаток и благополучие». А Джабраил достал купюру, посмотрел сквозь неё на луну и воскликнул: «Да здравствует свобода!» Через два часа его уже не стало. Джабраил Торшхоев с женой и ребенком Джабраил и Фатима жили в районе Центр-Камаза. Когда они вернулись домой, у ворот стояла скорая помощь. Как выяснилось, у бабушки поднялось давление. Когда всё улеглось и бабушка уснула, Фатима пошла укладывать младшего Илеза, ему только исполнилось два с половиной года. Джабраил искупал дочку Милану, он любил это делать сам, уложил её рядом с мамой и спешно вышел, взяв с собой тёплый пиджак. Пиджаки он надевал, чтобы прятать своё табельное оружие, поэтому Фатима встревожилась. Она выбежала за ним и только сейчас услышала выстрелы. Как только ни пыталась Фатима остановить мужа, плакала, умоляла не оставлять её с детьми, показывала на ещё не родившегося ребёнка. Остановить машину попытался и выбежавший на выстрелы сосед. Но всё тщетно. Он был решителен. — Не глядя мне в глаза, почёсывая нервно затылок, пытаясь хоть как-то успокоить меня, он сказал, что лишь узнает, что там, и сразу же вернётся обратно, — вспоминает этот роковой день Фатима. Всю ночь они не спали. К утру Фатима задремала и проснулась от звука летающих над городом вертолётов. Накинув платок, она вышла на улицу. Машины во дворе всё ещё не было. Не обращая внимания на толпу рядом с домом, она решила раздать саха (милостыню). Зашла к одной соседке, потом к другой. Тут ко двору подъехала машина, и она услышала короткую фразу: «Джабраила нет». Фатима не приходила в себя несколько часов. Когда она очнулась, то увидела перед собой бледное лицо склонившегося над ней отца. Он недавно отошёл от полученного инфаркта. Фатима взяла себя в руки. Она словно застыла: не плакала, не стонала, а ушла в себя. После седьмой ночи деверь, старший брат Джабраила, увёз её на Камчатку, где работал. Через два месяца Фатима родила сына, которому дали имя отца — Джабраил. Вскоре она вернулась на родину. Дочка Милана медленно отходила от шока, полученного в тот момент, когда она увидела окровавленное тело своего отца. Беспечным был только Илез. Он долго ещё ничего не понимал, выбегал навстречу всем мужчинам, которые так или иначе приходили к ним в дом, и называл их папами. Фатиму же всё это время поддерживали родственники, как свои, так и со стороны мужа. — Так и выжили, так и выросли, — говорит Фатима. — Время пронеслось как один длинный день. Сегодня Илез изучает основы ислама. У него это очень хорошо получается. Он мечтает стать богословом, и мама радуется и гордится его духовными устремлениями. Джабраил, наоборот, мечтает пойти по стопам своего отца. Как реликвии хранит он кобуру и ремень, которые в тот трагический день были на отце, впору ему и его вещи, которые он надевает по особым дням, хотя ему всего лишь 14 лет. Милана же решила посвятить себя самой гуманной профессии — она будущий медицинский работник, будет лечить людей и помогать нуждающимся. Что же касается самой Фатимы, то она оберегает молитвами свой очаг, радуется победам своих детей, огорчается их неудачам, знает и уверена, что они её никогда не подведут, что они свято хранят память об отце и оберегают её своей любовью. «Спой колыбельную мне, мама, я тот же, я не повзрослел ничуть», — эти строки, которые сегодня звучат по-особому трогательно, были записаны в дневнике сержанта милиции Магомеда Дзейтова, ставшего ещё одной жертвой этой страшной трагедии. Сколько их ещё погибло в эти дни и в те тяжёлые для республики времена! Они так и не успели повзрослеть, остались молодыми, какими мы их и помним, хотя давно выросли их дети. Время медленно стирает боль событий того злополучного дня, но не заглушает память.
«Ингушетия»