Непозволительное отношение родителей к малышам встречается довольно часто на улице, в транспорте. И слова им не скажи - в ответ зло огрызаются: «Мои дети, что хочу, то и делаю». Но невозможно смотреть и допускать «что хочу».

Какую агрессию со стороны водителей личного автотранспорта приходится выдерживать сотрудникам ГИБДД, чтобы устранить такое грубое нарушение Правил дорожного движения, как перевозка детей на переднем сиденьи. Дети на этих сиденьях не всегда сидят, они часто стоят, чуть ли не упираясь в лобовое стекло. О детском удерживающем устройстве и говорить не приходится.
И в общественном транспорте диву даешься, когда мать, оставив без внимания ребенка, целиком уходит в разговор либо со встретившейся знакомой, либо по телефону. Это же какую нервную систему надо иметь, чтобы не опасаться, что ребенок в любую секунду может упасть. Что творится на наших автодорогах, как ездят многие маршрутки и какие сиденья в них попадаются, не только дети, взрослые «слетают», думаю, комментарии излишни.
Изрядную порцию опасности добавляют мобильные телефоны. Водители за рулем, как один, с телефоном. Матери с детьми – непременно с телефонами. Смотреть, как эти две сцены составляют одну картину, когда проезжает машина, управляемая водителем, одновременно разговаривающими по телефону, а молодая женщина, находящаяся на связи, с ребенком переходит дорогу, а светофора в этом месте нет, невозможно. Лучше отвернуться, чтобы не видеть этого. Вообще, там, где появляются детишки, возникает множество ситуаций, когда в буквальном смысле хочется закрыть глаза.
Но наша коллега Марем Аушева - человек совершенно иного плана. Она не только не закроет глаза, а наоборот, постарается максимально проследить, чтобы неправомерные действия родителей не обернулись для детей трагически. Вот и на днях, появившись в редакции в гипсе, отвечая на вопрос, что случилось, Марем начала свой короткий рассказ со знакомой картины.
- Передо мной шла молодая женщина с ребенком. Только шли они уж очень неправильно, чем и привлекли мое внимание. Женщина разговаривала по телефону и время от времени оглядывалась на ребенка.
- Значит, за руку дитя не вела, а шагали, наверняка, вдоль проезжей части, - вставила я.
- Какое там за руку, они шли на приличном расстоянии друг от друга. Догнав женщину, предостерегающе заметила, что ребенок может в любой момент выбежать на проезжую часть. На что она заявила: «Себе хуже» (вот она, возмутительная крепкая нервная система – М.К.). Я могла, обогнав их уйти вперед, но интуиция не позволила. А женщина прибавила шаг, видимо, чтобы я не слышала, о чем она говорит по телефону. По дороге она окриками пыталась заставить ребенка не отставать. Один раз, останавливаясь, побила его. Я опять вмешалась: как ты можешь его бить. Он же маленький. Что он понимает! Она опять пошла вперед.
А плачущий ребенок, не разбирая дороги, бежал за ней и чуть было не упал в открытый люк. Я едва успела ухватить его за ножку, при этом сама растянулась по земле. Плач ребенка, мои окрики, сигналы проезжающих машин -- все вместе заставили все-таки женщину оторваться от телефона и обернуться. Вернувшись, она схватила ребенка и стала его ругать за то, что он выпачкался, и ушла вместе с ним.
- Оставив тебя лежать на земле?
- Да. На меня никак не среагировала.
Боль в колене и в руке Марем почувствовала сразу, но что с ними произошло посмотрела только поднявшись и поняв, что поблизости нет никого. Рука покраснела и опухла, колено до крови разодрано, одежда выпачкана. Снимок подтвердил перелом в правой руке. И это не все, чем наша коллега Марем Аушева заплатила за свое неравнодушие к тому, что происходит вокруг нее. Сама получившая контузию в период военных действий в Грозном, в тяжелое время она не отказала в помощи пострадавшим в Пригородном районе.
- В нашем доме жили беженцы – 24 человека, в том числе и дети, - говорит Марем, – я видела, как матери от войны оберегали своих детей. Но вот это поведение меня шокирует.
Психологи это состояние, наверное, назвали бы морально-психологическим стрессом.

Мадина КОДЗОЕВА