Главная Стартовой Избранное Карта Сообщение
Вы гость вход | регистрация 28 / 03 / 2024 Время Московское: 9024 Человек (а) в сети
 

Юнус-Бек ЕВКУРОВ: «Из войны вышли»

Я не была в Ингушетии года полтора. Как-то не было большого повода. В последнее время республика все реже и реже попадает в информационные сводки. За последний год, к примеру, не случилось ни одного похищения. Были две спецоперации в жилом секторе —

но прежде, как мы помним, такое порой несколько раз в неделю случалось, как «здрасьте».

Это цинично прозвучит, но любая точка перестает казаться интересной, когда там заканчиваются ужасы. Вот так и с Ингушетией. Хотя ведь, если вдуматься, республика, еще недавно тонувшая в крови и теперь из этого выбравшаяся, — разве это не повод для разговора?

Справедливо будет отметить, что Ингушетия — не единственная республика, где перестали стрелять. Есть на Кавказе еще примеры, существующие с Ингушетией в вечном контрапункте: возможно ли остановить насилие, не отвечая на него еще большим насилием. Юнус-Бек Евкуров, глава Ингушетии, доказал, что можно. И большое ему спасибо за такой вклад в российскую историю.

Сегодня соревнование кавказских республик сместилось в целом из плоскости безопасности в другую, социально-экономическую. Теперь на Кавказе меряются не количеством обезвреженных боевиков, а кто чего больше построит. И Ингушетия здесь молодец. Магас, где прежде было зарегистрировано около 500 человек, теперь стал похож на нормальную республиканскую столицу: высотки, широкие проспекты, соборную мечеть уже заложили. В Назрани, которая еще три года назад была деревня деревней, теперь по ухоженным скверам поздним вечером гуляют люди, даже мамы с детьми.

Еще недавно такое невозможно было представить.

Не всегда, конечно, эта конкурентная борьба протекает гладко. Есть и подковерная возня. К примеру, на прошлой неделе вице-премьер Хлопонин заявил на Совете Федерации о возможном исключении из госпрограммы «Курорты Северного Кавказа» целого ряда объектов строящегося туристического кластера. В программе с уверенностью остались ожидаемые Архыз (Карачаево-Черкесия) и Эльбрус (Кабардино-Балкария), а также чеченские Ведучи. А Ингушетия через привлечение инвесторов уже самостоятельно построила и запустила всесезонный горный курорт в Джейрахе и от федералов ждет только нормальных дорог к нему. Возможное исключение из программы республику печалит не по причине экономических потерь. А просто обидно, что федеральный центр вот так демонстративно отказывает в своей благосклонности.

Но мы с Юнус-Беком поговорили не об обидах, а, наоборот, о хорошем. По счастью, было о чем поговорить.
О планах республики на ближайшее будущее

— Я думаю, что в десятилетний период мы должны выйти на уровень хотя бы 50% дотационности. Ниже вряд ли, хотя почему бы и нет. Если мы сейчас развиваем садоводство, животноводство и другие направления, предполагающие большую занятость населения, так что мы могли бы и еще ниже опустить планку дотационности. Но в любом случае на 50% надо выходить. Нужно развивать собственный экономический потенциал, собственную производственную базу.

— По Федеральной целевой программе все еще поступают деньги в республику?

— Поступают. Федеральная целевая программа развивается успешно. Хотя есть сложные моменты. Ряд объектов ФЦП закладывался как строительство, но без оборудования. Тот же онкодиспансер. Мы закладывали средства только на его строительство, а оборудование планировалось приобрести через другую госпрограмму, по линии Минздрава РФ. Сегодня строительная часть завершена, ждем поступления оборудования.

Конечно, мы рассчитываем на то, что федеральный центр выделит нам средства и на второй этап федеральной целевой программы. Изначально закладывались деньги — 79 млрд, но в связи с мировым финансовым кризисом в 2008 году было принято решение, что деньги мы получим в два этапа. Первый этап — это 29 млрд, а потом, с учетом результата по реализации первого этапа, можно будет рассчитывать на продление программы.

А результат у нас есть. Ну берем ближайшее: завод по энергосберегающим лампам — уже идет его строительство. Три или четыре швейных производства — тоже в этом году уже начинаем. Комбинат детского питания — уже строится. Сельскохозяйственный комбинат ГУП «Атлас» — ждем поступления оборудования, которое уже заказано. Проект мясомолочного комплекса в этом году завершаем, пригласили из Азербайджана специалистов, которые имеют большой опыт в этом деле. У них комплекс на 600 голов, у нас будет на 800 голов. Картонажная фабрика и завод по переработке доломитовой муки — они уже введены в строй.

По социалке: открылись новые лечебницы. Детская поликлиника оборудована полностью. Томографы появились, гемодиализные центры появились — и в Малгобеке, и в Назрани. Туббольница нашла свое применение уже в новом здании, построено большое количество школ и детских садов, объекты спорта и т.д.
Украинский вопрос

— Мы уже подали заявку, объявили, что готовы разместить до 200 семей беженцев. Есть база: старое общежитие интерната в Назрани, гостиница «Асса», лечебно-оздоровительный комплекс в Джейрахском районе. Много простых людей хотят разместить беженцев у себя в частных подворьях. Но когда мы поднимаем этот вопрос, надо учитывать, что в республике еще не снята проблема с собственными беженцами, вынужденными переселенцами из Чеченской Республики. У нас более 6000 человек живут в пунктах временного размещения беженцев. Эти пункты строились на полтора-два-три года, но теперь уже больше 20 лет в них живут люди. Это обстоятельство создает дополнительное напряжение в республике. И федеральный центр, когда распределяет беженцев по регионам, эту ситуацию в республике учитывает, поэтому не особенно на нас давит. Но с другой стороны, и мы всё понимаем, и мы хотим принимать посильное участие в размещении беженцев, потому что Ингушетия — часть большой страны, и наша республика тоже должна участвовать в гуманитарных процессах. К тому же среди тех, кто к нам приехал, мы находим врачей, педагогов начальных классов. Это люди, от которых будет польза в решении многих наших республиканских проблем. Мы совмещаем полезное с приятным, если так можно выразиться. Хотя будем надеяться, что в ближайшее время на Украине мир наступит, и они смогут вернуться в свои дома.

— А расскажите про ингушей, которые поехали туда воевать.

— Да, мне вопросы задают: «Воюют ли?» Воюют. Мы даем цифру 35–40 человек, но я думаю, что их и больше воюет. Это было бы даже удивительно, если бы никто там не воевал. Тем более, я уверен, не бесплатно они там находятся, хотя у них есть патриотические чувства, и именно эти чувства используют те, кто их вербует.

— То есть в республике работают вербовщики?

— Нет, мы в республике вербовщиков не выявили. Этим вопросом занималась республиканская ФСБ, и мы не нашли в республике такой активности.

Ведь у нас не только в Украину люди уезжают, но и в Сирию, не в больших количествах. Многим что на войну, что на заработки. Один поехал в Сочи объекты строить. А вот этот выбрал путь именно войны. По-разному люди зарабатывают.

— Вчера я присутствовала на заседании комиссии по адаптации боевиков, и председатель этой комиссии очень обстоятельно рассказывал о том, какие колоссальные усилия предпринимаются республиканскими властями, чтобы люди больше не брали в руки оружие. А в части украинских путешествий вы препятствуете как-то?

— Конечно, мы со своей стороны работаем. Я думаю, что не надо вмешиваться, это не ускорит процесс наступления мира, а наоборот. Понятно, если страна прикажет, пойдем. А сейчас пока не надо лезть туда.

— Из тех, кто уехал, все живы?

— По нашим данным, четверо погибших. Про одного точно я знаю, с отцом разговаривал, и еще про троих непонятно пока. Опять же вопрос: им говоришь, что так все закончится, но они надеются на авось, вдруг все обойдется.

— У правоохранителей не будет вопросов к тем, кто поехал туда, по их возвращении?

— Я думаю, что не будет, если они не попадут там в поле зрения спецслужб. А какие вопросы могут быть? Они скажут: я ездил к своим родственникам в Луганск. Ну какое здесь нарушение?

— С оружием в руках?

— Нет, я же говорю — если не будет зацепок, или видео, или еще чего-то, тогда о какой доказанности может идти речь?
Про исключение Ингушетии из программы «Курорты Северного Кавказа»

— Пока вопрос так не ставится, я уверен, что по курорту «Армхи» у нас больше привилегий, чем у других. Посмотрим даже транспортную логистику — такой удобной транспортной логистики, как у нас, нет ни у кого из республик. А тем более то, что мы там делаем сейчас. До августа мы в Джейрахе сделаем сказку. Мы же там не просто создаем туристический кластер. Строится мощная инфраструктура для жителей и гостей района: больница, ФОК, школа, садик, дороги, свет, газ… Нигде в стране нет таких бассейнов в условиях среднегорья, как в Джейрахе: один открытый, другой крытый. Если даже не будет денег — поможем, сами будем строить.

— Но мы же понимаем, что это не столько вопрос денег, сколько вопрос политики. Представитель федерального центра публично демонстрирует, как он расставляет приоритеты.

— Надеюсь, Александр Геннадьевич (Хлопонин — О.Б.) нас услышит. Просто кто-то, может, информацию неправильно довел. Мы сейчас подготовим альбом, пригласим сюда Александра Геннадьевича, когда он это все увидит, я думаю, что он должен изменить свое мнение и свое решение по этому поводу. Хотя подчеркиваю, что решения об остановке развития нашей курортной зоны нет.
О национальном характере безработицы

— Мы на ряде предприятий, проходящих по ФЦП, порядка 1000 рабочих мест создали в прошлом году. Сегодня для нас главное — людей приучить к работе. Люди отвыкли работать, отвыкли стоять у станка, на заводе. Отвыкли приходить на работу и уходить с работы в одно время. Почему? Потому что не было промышленности. Сейчас, когда промышленность появляется, я на заводы захожу, в т.ч. коммерческие, и вижу, как люди стоят у печей, в поту, промокшие — и они работают. Они уже привыкают, знают, что стабильная зарплата, определенность — это все к лучшему.

— Мы вчера поднимались на новую башню и видели там целую бригаду гастарбайтеров. Это удивительно, с учетом такой колоссальной безработицы в республике.

— Те, кого вы видели, — это турки-строители. Башню и высотные дома — это они строили. У нас нет своих специалистов по высотному строительству. И мы вот эту бригаду пригласили. Других мигрантов, которые находятся в республике незаконно, мы отправляем обратно. У нас реально сейчас как специалисты работают только турки и азербайджанцы.

И потом мы просим ФМС не выдавать патентов нашим жителям, так как здесь переизбыток своей рабочей силы. Ну и, во-вторых, многие здесь поселяются нелегально. Их откуда-то выгоняют — они едут сюда. Многие приезжают не с целью заработка, а с целью попрошайничества. А другие, наоборот, вынуждены у кого-то батрачить.
О вопросах безопасности (которые действительно ушли на второй план)

— Если про бандподполье говорить, то в реальности сегодня это 20–25 человек. Те, кого мы в розыск объявляем. Конечно, если считать пособников, если считать родных — то можно добавить сюда еще кучу народу. Но действительно активных — до 25 человек. Многие из них находятся уже за границей. И они не хотят возвращаться как преступники. Наоборот, они обращаются ко мне. В прошлом месяце на комиссию по адаптации вышли пятеро родителей. Им объяснили: по двоим — точно судебное разбирательство неизбежно, там есть реально доказанные преступления. Им прокурор представил схему досудебного соглашения, с учетом явки с повинной, чистосердечного признания, раскаяния. Ведь у нас даже есть такие, которые согласились на 14 лет заключения. Они реально получили этот срок, хотя им светило 24, 25 лет, вплоть до пожизненного. Мы говорим родителям: он побегает день, два, три, месяц, год — и или его поймают, или его уничтожат. Если поймают — 25 лет дадут, а если уничтожат… Если же пойдет на досудебное соглашение и т.д. — и срок будет меньше, и родителям будет спокойнее. Мы гарантируем родителям, что раз в году поможем семье навестить его, будем реагировать на любую жалобу. Втемную никто не играет, мы не собираемся авторитет власти подрывать. Мы даже когда его в тюрьму посадим, будем помогать. Так давайте его вытаскивать.

— А по новому ужесточенному закону о противодействии терроризму кто-то уже понес ответственность?

— Понесли ответственность. Уже было два случая, когда родственники убитых (!) бандитов возмещали ущерб людям, пострадавшим в ходе спецоперации.

— Это через суд происходит?

— Нет, это чисто в рамках работы администрации села. Проведена спецоперация в Плиеве. В ходе спецоперации бандиты, убегая, спрятались в домовладении. Домовладение пострадало. Ущерб, насколько я помню, — 800 с чем-то тысяч рублей. Местная администрация сразу этот ущерб считает, проверяет, смотрит и докладывает: расчет такой. Я не помню конкретно в том случае — то ли через посредство главы администрации деньги отдавали, то ли расписка была от пострадавших, что они претензий не имеют. Нам достаточно или одного, или другого.

— Люди с пониманием относятся к такому?

— Да, тем более здесь помогают в этом и традиции.

— Выходит, ущерб возмещает не прямой виновник, а его родственники?

— А прямой виновник уничтожен уже или арестован. А родственники, которые за него отвечают, — вот они и возмещают. С принятием закона нам, властям, стало удобнее.
О том, как можно возразить на критику

— Давайте так. Я реальной экономикой, стройками занимаюсь всего три года. До этого мы воевали, успокаивали, вытаскивали из преступной среды заблудших. Ругайте меня, как хотите, но согласитесь с одним: мы из войны вышли. Это главное. А сейчас нет для меня дела важнее, чем благополучие республики. Я не скажу, что у нас не воруют. Воруют! Но это несравнимо с тем, что было прежде. Как у нас было? Кто-то получил кредит или грант — и очередь выстраивается к нему за долей. Всей цепочке, вплоть до кассирши, надо заплатить. А ей — чтобы с выдачей не затягивала. Когда мы стали с этим разбираться, мы встретили противодействие в первую очередь многих жителей. Потому что во всех этих коррупционных схемах они имели возможность зарабатывать, нигде не работая. Взять тот же ЕГЭ. В этом году стобалльников только два человека. А прежде их было много. Спрашивается, почему? Одной из причин увольнения министра образования республики с его заместителями была и сдача ЕГЭ. Мы потихоньку переходим к другой жизни. Если раньше в Джейрахский район заезжали в год 200–300 человек, да и то с учетом местного населения, то за прошлый год у нас под 40 тысяч только туристов туда въехало.

Раньше наш поезд Назрань — Москва считался самым грязным. Туда люди из других регионов боялись подсаживаться. А сейчас это скорый фирменный поезд. Мы летаем на «Боингах» и много других решенных вопросов. Нет объекта в республике, на котором я лично не побывал бы несколько раз, потому что хочу, чтобы все было качественно и в срок, чтобы это работало на людей.

Источник: novayagazeta.ru

Вы можете разместить эту новость у себя в социальной сети

Доброго времени суток, уважаемый посетитель!

В комментариях категорически запрещено:

  1. Оскорблять чужое достоинство.
  2. Сеять и проявлять межнациональную или межрелигиозную рознь.
  3. Употреблять ненормативную лексику, мат.

За нарушение правил следует предупреждение или бан (зависит от нарушения). При публикации комментариев старайтесь, по мере возможности, придерживаться правил вайнахского этикета. Старайтесь не оскорблять других пользователей. Всегда помните о том, что каждый человек несет ответственность за свои слова перед Аллахом и законом России!

© 2007-2009
| Реклама | Ссылки | Партнеры