Издавна сложилось мнение, что умный в гору не пойдет, умный гору обойдет. Однако, есть довольно большая категория людей, которые находят особое удовольствие именно в том, чтобы пойти в гору, а не обойти ее. Это альпинисты. И это они утверждают в известной песне

устами Владимира Высоцкого: лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал.

Нас, ингушей, традиционно называют горцами, хотя на деле подавляющее большинство давно уже не имеет дела с горами и живет на равнине. Человек с равнины, приехавший на автомобиле в горы и восхищающийся их красотами, никогда не поймет альпиниста – ходока по горам. Говорю это исходя из собственного опыта. До сорока лет я часто наезжал в горы Чечни и Ингушетии – да, пейзажи впечатляли и восхищали, но не более. А вот после сорока, живя уже в Орджоникидзе, я исходил пешком горную Ингушетию вдоль и поперек – и это были совсем другие ощущения и впечатления. Горы просто покорили душу и сердце! Кто знает, возможно, во мне проснулся зов предков, ведь мой дед по матери, его братья и прадед оставили яркий и очень заметный след в истории альпинизма в России. Живя веками в ауле Гвилети (инг. – Гелате), что у подножия Казбека, они не знали такого понятия как «альпинизм», но вели жизнь альпинистов. Ежедневная забота о средствах существования заставляла их топтать тропы по Казбеку и его отрогам. Так продолжалось до тех пор, пока Россия окончательно не утвердилась на Кавказе и в стране не возник интерес к горному туризму, или, как чаще говорят, к альпинизму.

Живущие у подножия Казбека гелатхоевцы были как нельзя более кстати для российских и иноземных горовосходителей, чуть ли не толпами устремившихся на Кавказ. Без людей, знающих местную топографию, погодные условия и т.п., восхождение на Казбек было чревато опасностью для здоровья и даже жизни этих любителей покорять горы. На Кавказе, как известно, две наиболее известные вершины – Эльбрус и Казбек.

Первая чуть повыше, но вторая более популярная. Наверное потому, что у ее подножия проходит Военно-Грузинская дорога и она с самого начала освоения Россией Кавказа была более доступна любителям гор.

Грузины называют эту вершину Мкинвари–Вери (Ледяная вершина), осетины Урс–Хох (Белая гора), а мы – Башлоам–Корт (Вершина тающей горы). Казбеком она стала называться уже с приходом на Кавказ России – в первой четверти XIX века, по имени грузинского моурави Кази–бека, или Казбека, жившего в окрестностях.

Итак, кто же первым ступил на вершину Казбека?

В наше время вершина Казбека стала чуть ли не проходным двором, а в первой половине XIX века она считалась труднодоступной. В грузинских письменных источниках того времени (писатель Иоан Батонишвили, сочинение «Калмасоба» и других) были сведения о единственном на то время покорителе Казбека Иосифе Бузуртанове, который в последней трети XVIII века достиг вершины Казбека. В них он назывался мохевцем. А моя мать всегда говорила, что никакой он не мохевец, а ее прадед. И христианское имя Иосиф не должно никого смущать, т.к. гвилетцы приняли ислам только в 1862 году. Неуемное желание прадеда добраться до вершины Казбека моя мать объясняла стремлением найти там клад, который якобы был запрятан во времена грузинской царицы Тамары. Вопросом первопроходца на вершину Казбека основательно занимался еще в XIX веке член Русского горного общества доцент Фролов из Пятигорска. Он изучал и письменные источники, и опрашивал окрестных жителей, в т.ч. и грузин, и пришел к однозначному выводу – первопроходец Иосиф Бузуртанов из Гвилет. Уже в советское время известный альпинист Ягор Казаликашвили сообщал, со ссылкой на стариков Казбековского района, что первопроходец на вершину Казбека был «ингуш, охотник из Гвилети, который искал клад».

С начала XIX века попытки покорения Казбека, а потом и сами покорения стали фиксироваться уже в России. В 1811 году в его окрестностях вели геологические изыскания, тогда еще совсем молодые, а в последующем знаменитые русские ученые Фридрих Паррот и Мориц Энгельгардт. Первый из них дважды пытался добраться до вершины, но оба раза потерпел неудачу.

Документально подтвержденным первопроходцем на макушку Казбека считается член Лондонского альпинистского клуба Дуглас Фрешвилд. Имея большой опыт восхождения в Альпах, он привез с собой опытного

швейцарского проводника Девуассу. Кроме того, он подключил к восхождению четверых гвилетцев во главе с Цогалом Бузуртановым – моим прадедом. Погода благоприятствовала альпинистам и, переночевав на отметке 3353 метра, рано утром 19 июня 1868 года группа пошла на штурм вершины, которую достигла к полудню. Но произошло это без Ц. Бузуртанова и его однотейповцев. Фрешвилд объяснил это тем, что местные жители ночью бесследно исчезли. Лично я этому не верю – никто, ни до, ни после этого даже намека не сделал на ненадежность гвилетцев, на то, что они хоть кого-то подвели во время восхождения, а тут «ночью бесследно исчезли». Скорее всего англичанин и швейцарец решили пойти сами, чтобы не делить славу первопроходцев с местными жителями. Об этом говорил потом и сам Цогал Бузуртанов.

Первым русским альпинистом, взошедшим на вершину Казбека, был В. Козьмин. Произошло это в 1873 году. Вместе с ним этот по тогдашним временам подвиг совершили и четыре ингуша из Гвилети, в том числе и сын Цогала Бузуртанова Исак, мой дед.

Однако, есть желающие отнять здесь пользу первенства у ингушских горовосходителей. Где-то на стыке 80-90-х годов прошлого века в газете «Социалистическая Осетия», где я тогда работал, появилась статья осетинского краеведа Г. Кусова, в которой под надуманными предлогами ставилось под сомнение восхождение на Казбек в 1873 году В. Козьмина и четырех его проводников–ингушей. Пальму первенства Г. Кусов отдавал А. Пастухову и его проводнику–осетину, которые поднялись на вершину Казбека спустя несколько лет после В. Козьмина и его спутников-ингушей. Я сразу же позвонил Г. Кусову и стал укорять его в искажении факторов, привел неопровержимые доказательства первенства В. Козьмина, которые мой собеседник, конечно же, и сам прекрасно знал. Но тот продолжал стоять на своем. Тогда я пошел к редактору и сказал то же самое и выразил желание написать материал, опровергающий измышления Г. Кусова. Редактор согласился с моими доводами, но от моего предложения отказался, как я теперь понимаю, напуганный националистическими страстями, которые тогда кипели в осетинском обществе. Тогда я отправил этот материал в «Известия», где он и был опубликован под заголовком «Первые покорители Казбека».

«Он истоптал вершину Казбека, как тропу к собственному дому», – так говорили об одном из сыновей Цогала – Яни. А всего их у него было пятеро – Муса, Яни, Исак, Инарко и Абзи. Все они стали замечательными

проводниками и обрели всероссийскую славу, как и их отец. Альпинисты из Петербурга, Москвы, других городов ехали прямиком к ним в Гвилети по рекомендации тех, кто уже побывал там. О них писали и в газетах тех лет. Известный исследователь казбекских ледников А.Висковатов, например, писал: «Цокал мой постоянный проводник, отважный охотник за турами, избиравший для своих опасных поисков преимущественно Девдоракское ущелье. Никогда не забуду я картину, как Цогал, слава которого, как охотника, распространена в горах, спускался по крутому скату, держа на плечах убитого им пятипудового тура. Поступь его была так тверда, как будто он ходил по ровному месту, а трудности таковы, что мне никогда и в голову не пришло бы не только ходить, но и карабкаться по подобной местности». Нужно сказать, что А. Висковатов нисколько не преувеличивал опасности Девдоракского ледника. Мне памятен рассказ моей матери о том, как Цогал, возвращаясь с туром на плечах с охоты, провалился в запорошенную снегом трещину в леднике глубиной с десяток метров. Выбраться из нее он никак не мог, поскольку стены были гладкие, а с собой не было никакого альпинистского снаряжения. Все гвилетинцы отправились на поиски Цогала и нашли его только через шесть суток.

В 1904 году основатель и председатель Русского горного общества Александр фон Мекк и преподаватель гимназии из Швейцарии Алекс Фишер совершили первые восхождения на безымянные вершины Западного Кавказа. Их вера в профессионализм, надежность Яни Бузуртанова была столь высока, что они, не полагаясь на местных проводников, пригласили его с собой, хотя он там никогда не бывал. Их уважение к Яни, желание отметить его заслуги перед русским альпинизмом подвигло их обратиться к нему с предложением, чтобы он дал название одной из покоренных горных вершин. Сложные переговоры с плохо знавшим русский язык проводником привели к тому, что на одном из хребтов Западного Кавказа появилась гора с ингушским названием «Сунахет». Фон Мекк понял и перевел это слово как «Надежда». Сунахет и сейчас есть на географических картах, ее высота 3600 метров.

Но особенно долго и плодотворно братья Бузуртановы сотрудничали с учительницей владикавказской гимназии, страстной альпинисткой Марией Павловной Преображенской. В отличие от тех, кто бывал на Кавказе наездами, она, если можно так сказать, занималась Казбеком постоянно. Свое первое восхождение на его вершину она совершила в 1990 году. Сопровождал ее Яни. По другим сведениям – Исак. В последующие 20 лет она повторила этот подвиг еще восемь раз! И неизменными ее спутниками были кто-то из братьев Бузуртановых.

Маршрут, проложенный ею и Яни по Девдоракскому леднику, стал впоследствии основным для альпинистов. Как писал известный наш краевед Шукри Дахкильгов: «Здесь, на трудном участке, выше Барт–Корта, по инициативе и под руководством Преображенской была пробита горизонтальная тропа, названная впоследствии ее именем, причем Мария Павловна собственноручно сделала там разметку масленой краской, словно на городских улицах». С помощью братьев Бузуртановых она установила на вершине Казбека метеобудку – самую высокую в Европе.

Моя мать Губатий родилась в 1916 году и хорошо помнила М.П. Преображенскую, которая навещала своих надежных друзей и после оставления активных занятий альпинизмом, да и они часто бывали у нее во Владикавказе.

В 1902 году Русское горное общество ввело специальные дипломы и значки для своих проводников. Среди первых семи, кому они были вручены, были и трое Бузуртановых: Яни, Муса и Исак. Обычно роль проводников в горовосхождениях принижается, а их имена зачастую и не называются. И это, конечно, несправедливо. Известно немало случаев, когда проводники буквально втаскивали своих подопечных на вершину, но все лавры доставались их подопечным.

В 1944 году гвилетские Бузуртановы, как и весь ингушский народ, были депортированы в Казахстан и Среднюю Азию. После возвращения из ссылки из всех потомков пяти братьев в Гвилети вернулись только сын Инарко Якуб и внук Яни Гирей. Но и они, прожив там десяток с лишним лет, переехали в Пригородный район во избежание огрузинивания своих семей.

Так закончилась альпинистская часть истории известной в России династии ингушских горовосходителей. Но не закончилась история альпинизма в Ингушетии. Спустя десятилетия эстафету у Бузуртановых переняла наша замечательная горовосходительница Лейла Албогачиева, которая водрузила флаги России и Ингушетии на самой высокой вершине мира – Эвересте.

Абу ГАДАБОРШЕВ

Сердало