«Охота на ведьм» – любимейшее занятие людей, которым они с упоением увлекаются с давних времен. Понятно, что предаются им добровольно те, кто не особо соизмеряет свои поступки и деяния с совестью и тем более – мозговым напряжением. Замучить подозрениями, навесить ярлыков, предать обструкции и анафеме –

для этого, в принципе, нет нужды в такой субстанции как совесть, здесь мало места анализу и умозаключению: главное – подыскать жертву и получить удовольствие от ее мучений. К чему это вступление? Я о волне необоснованных нападок и огульных обвинений наших врачей, которая поднялась недавно после трагических смертей: безжалостное интернет-сообщество крайними в несчастных случаях (до завершения уголовного расследования) уже назначило людей в белых халатах. Возможно, эта печальная картина обусловлена «синдромом толпы», может быть, для жестокой критики в адрес эскулапов имеются веские основания – не знаю. Но, повторюсь – окончательное заключение в том, что произошло, имеют право давать правоохранительные органы и суд. Вместе с тем, хотелось бы, чтобы простые люди не забывали о том, что среди наших врачей не мало, истинных профессионалов, обвинить которых в бессердечности и, тем более – в отсутствии профессионализма язык не повернется, вернее — палец на клавиатуру не опустится. Среди них и молодые, уже снискавшие себе авторитет и уважение, как в кругу коллег, так и среди пациентов и населения. Один из них – заведующий отделением неврологии ИРКБ Рустам Гадаборшев. Мы беседуем с ним о всплеске неврологических заболеваний последнего времени, а так же специфике «местного» здравоохранения.

- Рустам, сначала вопрос «на засыпку»: как ты относишься к произвольному охаиванию врачей, которое случается после несчастных случаев, подобных тем, что недавно произошли?

- Ну, как я могу к этому относиться: отрицательно, конечно же. Обвинить легче всего, особенно когда не хочется вдаваться в подробности случившегося. Здесь понять можно только тех, кто потерял своих близких и родных. Остальные же – просто шумят «до кучи». Это, не значит, что я готов оправдывать грубые ошибки и, тем более халатность своих коллег. За свои поступки каждый должен отвечать. В любом случае ответит перед судом Всевышнего.

- Уместно ли в контексте таких несчастных случаев говорить о призвании врача? Ведь, не секрет, что в сознании многих родителей наличие «своего» врача — отпрыска – это не только возможность спастись от неминуемых в старости недугов, но и доступ к определенным доходам. Вот они и «суют» их всеми правдами и неправдами в медицинские вузы, не беспокоясь о наклонностях и талантах детей.

- Я размышлял над вопросом: если нет призвания стоит ли учиться на врача? По большому счету – не нужно. Лучше заняться тем, что ты любишь, к чему тянется сердце. Воинствующий дилетантизм – одна из серьезнейших бед нашего общества, не позволяющих нам развиваться и тянущих назад. Другой вопрос – как в юности узнать и понять, что ты будешь делать лучше и качественнее чем другие, в чем ты станешь непревзойденным мастером своего дела. И давление родителей здесь может сослужить не добрую службу, которая потом сказывается на многом в нашей жизни. Что касается медицины, то знаете, я заметил одну печальную особенность: в нашей стране врачебная деятельность не воспринимается как ресурс. Такого нет нигде в мире. У всего есть свой ресурс, даже — неодушевленных предметов. Никто не думает над тем, скажем, что количество больных должно быть регламентировано для врача. Ежедневно приемное отделение, отделение скорой помощи нашей больницы посещает огромное число людей. Никто не несет ответственности за то, что они своим хаотичным вмешательством убивают время и ресурс врача. Простой пример: приходит какой-то родственник пациента и так, от безделья, невзначай вспоминает что когда-то у него болела спина и теперь, якобы, периодически ноет. И этот посетитель начинает на полном серьезе требовать врача, который «лечит» спину, а того (после выяснения какой специалист именно нужен) может не оказаться на месте, посетитель начинает рассуждать о «врачах-вредителях», переходит на личности, кричит что «всех бы вас к стенке». Прибавьте к этой картине многих больных с психическими нарушениями, с истерическими синдромами, в обморочном состоянии, в работе с которыми нет отработанного механизма психиатрического лечения, соответствующих программ. Они не собираются стоять в очереди за уколами реланиума, другими необходимыми препаратами, МРТ. Зачем? Не лучше ли вызвать карету скорой помощи, поскандалить и тебе все «поднесут на блюдечке». А потом и выписку дадут, а чтобы она была такой, какой тебе нужна, ты звонишь анонимно на «горячую линию». К чему я это говорю. Обвинять врачей – все мастера. Но, кого мы обвиняем? Своих же родных и близких. Все более — менее квалифицированные врачи в больницах уже не работают: они перебрались в частные клиники. Пока еще хирурги здесь держатся, да и то, потому что у частной медицины в этом направлении нет серьезной практики. Как только она появится – уверяю, и они уйдут. В том же, приемном отделении не хотят дежурить, потому что — это скандалы и шум с посетителями. И за все эти «условия» — 700 рублей в сутки платят.

- Получается, что твоя специальность самая востребованная сегодня и что, вообще, входит в понятие неврологии?

- Неврология – это раздел медицины, который занимается заболеваниями центральной и периферической нервной системы. Также он изучает причины и механизм развития болезни, ее симптомы, способы диагностики и лечения болезни, а также профилактические мероприятия. Современный темп жизни, ухудшение экологической обстановки, малоподвижный образ жизни, постоянные стрессы, хронические заболевания, интоксикация организма – это все факторы, которые способствуют развитию болезней нервной системы. С возрастом риск возникновения заболеваний значительно возрастает. У нас в республике заметное место занимает вертеброневрология — поражение периферических и центральных отделов нервной системы при заболеваниях позвоночника или других структур опорно-двигательного аппарата.

- Правда ли, что в последнее время неврологические заболевания у нас молодеют?

- В общем — да. Но, в привязке к нашему народу я бы отметил еще одну причину, вернее — причины «омоложения», которых порой не замечают. Дело в том, что большинство представителей поколения, вероятность смерти которых от того же инсульта могла приходиться на 80-90 – е годы, умерли от голода и холода в ссылке. Помните, как мало было стариков в те годы: пригласить какого-то авторитетного старейшину на важное мероприятие было проблемой, у всех у них был расписан график наперед. А сегодня появилось хорошее диагностическое оборудование, все проходят МРТ и знают о своих болячках. Абсолютно молодые люди приходят, забивают собой очереди на МРТ, рентгены, в поликлинику, квоты, иногорднее лечение, требуют санаторного лечения, группы инвалидности. Вторая причина – гиподинамия. Народ перестал двигаться. Везде парковки, водители ставят свои машины максимально близко к входу, чтобы пешком не пройти несколько метров. В итоге — опорно-двигательный аппарат «расслабляется», наступает момент, когда позвонки давят на нижние. Третья причина – сидячий образ работы, когда деформируются позвонки, тазовые кости и т.д. Четвертая – питание. Мы, в подавляющем своем большинстве – мясоеды: едим мясо на завтрак, обед и ужин. Говорят, наши предки всегда ели мясо. Ели, но они не делали из него культа. Раньше основной рацион предков состоял из кисломолочных продуктов, кукурузной муки крупного помола, чеснока, иногда для пополнения энергии ели копченые курдюки. Баранина была дорогим удовольствием. Может мы и наедаемся впрок (смеется) – не знаю. Знаю лишь, что такое чревоугодие приводит к нарушению хрящевого обмена, раннему атеросклерозу, нарушению функций сосудов. Очень модным сегодня стало все свои болячки сваливать на плохую экологию. Не знаю, может кто-то хочет, чтобы мы отсюда ушли и освободили Кавказ, раздувая «экологическую» проблему. Вполне, вероятно. Хотя, к счастью, мы живем в таком прекрасном оазисе планеты, в месте, где все проветривается между двух морей, с одной стороны нас защищает горный хребет, с другой — здесь нет загрязняющего окружающую среду промышленного производства. Думается, что беда в том, что наш народ на каком-то этапе «расслабился» и утратил ген самосохранения. Хочется надеяться, что я ошибаюсь

- Расскажи коротко о себе, где ты учился?

- В 2002 году поступил в Ростовский мединститут, где проучился 4 года. Время было сложное, отголоски лихих девяностых все еще не утихли, Ростов и местные вузы считались провинцией с соответствующим антуражем: взятками, поборами со студентов, не взирая на то, как они учатся, а ингуши ассоциировались как средство заработка денег. Ну, дома на эти цели мне средства не выделялись, и приходилось выкручиваться. И тут, на мое счастье, в 2006 году я столкнулся с вербовщиками из военно-медицинских вузов, которые ездили по вузам и отбирали ребят по физическим, психологическим и интеллектуальным данным и чтобы они состояли на военной кафедре. Я подошел им по всем критериям: на тот момент я был кандидатом в мастера спорта по регби, играл за сборную вузов Ростовской области, учился неплохо. Отобрали около 30 человек. Потом были проверки в четыре этапа: это общее собеседование, проверка родословной, где я узнал много «нового» о своей семье и предках (смеется), физические показатели и все завершилось проверкой на полиграфе и прохождением тестов психолога. Мы переехали в военно-медицинский институт Нижнего Новгорода, который я закончил успешно в 2008 году. Небо и земля по сравнению с Ростовом-на-Дону. В шесть — подьем, до семи — физподготовка, водные процедуры, с 8 — строем на занятие и до 8 вечера – учеба и физподготовка. Среди преподавателей редко кто был ниже звания полковника и уровня кандидата медицинских наук. Самое интересное — в вузе не было ни одного ингуша и чеченца, от чего, часто, становилось скучно. Но, зато, я наладил массу дружеских связей.

С военной медициной у меня так и не сложилось. Я «распределился» в погранвойска, был еще выбор во внутренние войска, где еще не платили там хорошо как сейчас. От предложений я отказывался, искал, что-то получше, и пока я думал, позвонил отец и сказал, чтобы приехал, мол, женишься – можешь ехать куда хочешь. Но, когда он понял, что я не горю желанием обременять себя семейными узами в жесткой форме потребовал ехать домой. Приехал, естественно. Подготовил план: думал «помозолю» глаза отцу, ему надоест и он скажет «давай, ищи работу». И тут, на счастье, позвонила врач-невролог, сказала, что уходит с работы, и я могу занять ее место. Так я и пришел сюда. Через год женился, когда понял что останусь здесь, у меня сегодня растут двое сыновей.

- Наверное, трудно было вначале?

- Да не очень. Меня удивило на тот момент, что никто из коллег – кроме двух эндокринологов, не ездил на конференции, съезды, конгрессы, где можно было бы обменяться опытом, повысить квалификацию, поучиться чему-то новому. Я спрашивал «почему» и на меня смотрели с недоумением: мол, что там делать. Я спрашивал, есть ли здесь какие-нибудь методические пособия, руководства: ведь везде на дверях висели вывески, обозначающие что за ними кафедры. А ведь в вузе можно было зайти в любую кафедру, взять монографию, которая поможет выяснить диагностику. В общем, я нарушил эту плохую традицию и стал выезжать. Сначала поехал по приглашению в Пятигорск на встречу с представителями фармакологической компании, взял с собой за компанию нейрохирурга. Со всей республики нас было двое, в то время как целый стол занимала делегация из Чечни. Потом сам начал писать рефераты, отправлять их по знакомым контактам, меня стали приглашать на конгрессы, я читал там лекции. Потом пошло по накатанной: вступил в ассоциацию неврологов России, в Национальную ассоциацию по борьбе с инсультом, которая периодически проводит международные конгрессы, вступил в международную организацию по борьбе с инсультом со штаб-квартирой в Чехии, мы выезжали на конференцию в Мюнхен в 2014 году, на европейский съезд неврологов и реабилитологов в Румынии, я получил международный сертификат врача, который позволяет заниматься врачебной практикой в других странах.

В общем – заниматься есть чем.

- Судя по актуальности твоей специальности в отделении у тебя тесновато…

- Да, мест мало — всего тридцать коек. Однако, благодаря вице-премьеру Марем Арапхановой скоро планируем занять освободившиеся площади поликлиники. Надеемся, найти меценатов, которые приобретут для пациентов оборудование, например, для занятий фитнесом, чтобы разрабатывать парализованные конечности. Не знаю, что мы получим из бюджета, хотя и деньги, в принципе нужны не такие большие — около 500 тыс.рублей. Да, пока что тяжело, потому что у меня лежат пациенты с перенесенными или острыми инсультами, и из-за отсутствия коек приходится отказывать тем, у кого боли в поясничном отделе, держим, к сожалению, инсультных больных не более 12 суток. Надеюсь, что эти трудности людьми воспринимаются с пониманием.

Газета Ингушетия