Покушение на Юнус-Бека Евкурова резко выбивается из ряда громких и резонансных покушений на высокопоставленных чиновников республик Северного Кавказа последнего времени. И проблема здесь совсем не в должности жертвы, его регалиях или послужном списке. Понятно, что подрыв регионального лидера – скандальный и вопиющий инцидент сам по себе, но, скажем, аналогичный случай с Мурадом Зязиковым в 2004 году, совпадающий почти в деталях с покушением на нынешнего главу Ингушетии, не был столь серьезным вызовом государственной власти в России.

Дело в том, что среди чиновников вне зависимости от кресла, которое они занимают, есть простые функционеры, коих большинство, а есть носители государствообразующих смыслов, играющие роль своего рода символов. Евкуров относится именно к последним. Его назначение на должность ингушского губернатора стало продуманным и долго готовившимся ответом Кремля на угрозу новой войны, которая медленно, но верно разворачивается на Северном Кавказе. Речь идет не о преодоленной на нынешнем этапе опасности этносепаратизма, а о принципиально ином феномене религиозной войны, объявленной новым призывом кавказских инсургентов, пришедших на смену добропорядочным борцам за независимость Ичкерии.

Эпицентром северокавказского джихада, хотя бы в силу взрывным образом возраставшей все последние годы активности боевых действий, объективно стала именно Ингушетия. Предыдущий глава республики Мурад Зязиков не мог справиться с ситуацией даже не потому, что ему не хватило профессионализма, решительности или каких-то иных деловых качеств, хотя и поэтому тоже. По разным причинам он просто не был в состоянии оценить масштаб и характер разворачивающихся событий, опознать их истинную природу. Есть ли сегодня у федерального центра понимание серьезности происходящего, тоже не вполне ясно. "Мантры" о "борьбе с международным терроризмом и идеологами северокавказского халифата", уже несколько подзабытые, в свое время использовались как пропагандистские инструменты для встраивания преступной чеченской войны в глобальный фронт борьбы с планетарным джихадизмом.

Но эти подходы сейчас оказываются как нельзя более актуальными. Идеология новой Кавказской войны потенциально губительна для России. Кавказские моджахеды ведут свою борьбу не только за создание шариатского государства на территории Северного Кавказа - они отрицают само право России на существование как преступной кафирской системы и не согласны на меньшее, нежели полный ее демонтаж. Оценки численности и боеспособности армии Имарата Кавказ – дело десятое. Сегодня их сотни, завтра тысячи, послезавтра десятки тысяч. Ареал распространения доктрины "священной войны" неуклонно расширяется и уже давно покинул границы северокавказского региона. Не то чтобы под зелеными знаменами джихада способны объединиться все оппоненты нынешней российской власти, но многие из них все более благосклонно наблюдают за усилиями исламистского подполья, полагая, что оно своей борьбой приближает крушение путинского режима. Так в свое время богатые российские промышленники типа Саввы Морозова сочувствовали борцам с самодержавием и охотно снабжали их деньгами. Кто в начале ХХ века способен был предположить, что фракция большевиков переферийной социал-демократической партии сумеет захватить власть в России, а потом и удерживать ее в течение семи десятилетий?

Сложно сказать, осознавал ли или осознает ли какой-нибудь Владислав Сурков и иже с ним, что российскому государству на Кавказе противостоит не горстка бандитов, а сложная и укорененная в многовековой традиции система взглядов. Возможно, Кремль был просто напуган разрастанием боевых действий. В любом случае Евкурова отправили в Ингушетию привести в порядок разладившуюся, подвергаемую отрицанию и осмеянию систему государственного управления.

Покушение на главу Ингушетии поэтому можно сравнить с убийством Ахмат-Хаджи Кадырова, который в свое время также являлся олицетворением российской власти в Чечне. Чеченец, восстанавливающий целостность России, – это ведь не механический расчет на коллаборацию, это целый концепт, базирующийся на идее счастливого и векового содружества этносов и наций, представляющих собой многонациональный народ Российской Федерации. Смерть Кадырова-старшего раскрутила маховик уже внутричеченского террора, развязанного его сыном Рамзаном. Очень похоже, что и в Ингушетии произойдет аналогичная смена стратегий и подходов. Условно говоря, выживший после покушения Евкуров отринет игры в демократию и превратится в не знающего жалости и сомнений карателя наподобие своего чеченского коллеги. Возможно, это будет и не Евкуров, а какой-нибудь новоназначенный порученец. Но, увы, задачи, которые придется решать любому посланцу Кремля, очень сильно отличаются от тех, с которыми столкнулась российская власть в Чечне.

Кадыровское "урегулирование" оказалось успешным не только и не столько за счет репрессий, как думают многие. В основе успеха – факт капитуляции целой армии ичкерийских бойцов, тысячами складывавших оружие и переходивших на сторону Кадырова. Добиться такого поразительного результата удалось за счет того, что идея независимой Ичкерии стояла на двух китах - собственно независимости и национальном возрождении. При том что родоначальники этносепаратистского проекта были абсолютно уверены, что одно невозможно без другого, Кадыров с легкостью доказал рядовым ичкерийцам простую истину: безудержный и агрессивный национализм (а именно в таком виде выкормленная поэтами мечта о возрождении великих традиций прошлого была усвоена улицей) возможен и в составе России, под прямым присмотром и патронажем Кремля. Те же, для кого ценность независимости сопрягалась не с националистической вахканалией, а именно с правом жить в границах отдельного государства, оказались в жалком меньшинстве и либо были уничтожены, либо покинули родину.

У Евкурова нет и не может быть подобных слагаемых успеха. Новым кавказским партизанам не нужно торжество ни ингушской, ни какой-либо другой национальной идеи. Им не нужна никакая амнистия, поскольку они взыскуют рая и любят повторять, что " хотят умереть больше, чем другие хотят жить". Моджахеды желают установления истинной веры, шариата, государства не в границах проживания отдельного этноса, а в пределах необходимых для торжества ислама и комфортного существования всей уммы. Они верят, что когда того пожелает Аллах, им удастся низвергнуть в прах преступный режим кафиров, одного из представителей которого они и попытались ликвидировать в вилаяте Г1алг1айче великого общекавказского государства Имарат Кавказ.