Главная Стартовой Избранное Карта Сообщение
Вы гость вход | регистрация 29 / 03 / 2024 Время Московское: 9711 Человек (а) в сети
 

НЕИСТОВАЯ ЛАЙСАТ (Роман - часть 2)

(Продолжение. Отрывок из романа)

Они сошли с поезда на станции Слепцовская. Лайсат еще три дня назад, после приобретения билетов послала телеграмму, о дне приезда. Она оглянулась по сторонам, в дальнем конце перрона у коновязи увидела

линейку, запряженную двумя лошадьми и несколько человек, размахивающих руками. Лайсат кивнула Залине, взяла свои вещи и быстрым шагом направилась в сторону коновязи. Она еще издали поняла, что происходит. Лицом к ней стоял ее старший брат, девятнадцатилетний Мурат, побледневший, с закушенной губой он держал руку на рукояти кинжала. Четверо местных парней, кричали непристойности, провоцируя парня обнажить кинжал, дальнейшее было известно – Мурата обвинят в попытке применить холодное оружие, его арестуют, а лошади и линейка бесследно исчезнут. Лайсат подходя к группе парней, перекинула чемодан с правой руки в левую. Молодые казаки оглянулись на них, но они не придали идущим девушкам никакого значения, только глаза Мурата тревожно наблюдали за их приближением. Лайсат сразу решила, что делать, стоящего крайним, крепкого парня без всякого промедления, изо всех сил ударила сзади по лицу. По-видимому, тут сыграл фактор неожиданности, да и рука у девушки была тяжелой, парень рухнул на землю и не шевелился. Остальные трое быстро оглянулись, увидели двух девушек и опешили. Они не могли поверить, что их товарища вырубила одна из этих девчонок. Их план стал рушиться самым невероятным образом.
– Залина,– моргнула ей Лайсат,– иди к зданию вокзала и позови милиционера, я попридержу этих матерщинников. Но от вокзала уже шли два человека в милицейской форме.
– Что здесь происходит?– строгим голосом произнес один из них.
– Мы студентки, учимся в Ростове, на зимние каникулы приехали домой,– Лайсат отвечала строго и четко,– со мной моя подруга, племянница Бетала Калмыкова, вот наши студенческие билеты, Залина, покажи свой билет. Три дня назад мы телеграфировали домой о нашем приезде, встречать нас приехал мой брат. Эти четверо обкладывали его площадной бранью, с какой целью это совершалось, выяснять вам. Я очень прошу вас разобраться в этом, мы это просто так не оставим, кроме Калмыкова у нас имеются связи в самом Ростове.– Лежащий на земле парень открыл глаза и постарался сесть. Он переводил глаза с девушек на своих друзей потом на блюстителей порядка.
– Спасибо, товарищи студентки, за сигнал, с этими мы разберемся, вы езжайте, отдыхайте себе на здоровье, я бы попросил вас не беспокоить высокое начальство, подобными пустяками. Счастливой вам дороги.– Он пнул ногой сидящего молодого станичника,– вставай, «герой», чего расселся, идем в отделение.– Дальнейшее они не видели, Мурат отвязал лошадей, закрепил багаж девушек, и они быстрой рысью направились из станицы.
Первой их реакцией, когда они выехали за пределы станицы, был смех, громкий и продолжительный, это была нервная разрядка, после окончания не совсем штатной ситуации.
– Я так испугался за вас,– говорил Мурат, еле отдышавшись от приступа смеха,– молодые казаки провоцировали меня на активные действия, после чего должна была появиться милиция, куда это могло зайти, одному Богу известно. Ну, ты даешь, сестренка, какого кабана вырубила! Одним ударом в ухо, трое остальных сразу присмирели. Это есть Залина? Она действительно племянница Калмыкова?– и добавил по-ингушски,– очень красивая девчонка. Лайсат с Залиной переглянулись и снова весело расхохотались. Мурат забеспокоился: – чего вы смеетесь, я сказал что-нибудь смешное? Отвечай Лайсат, не то схлопочешь.
– Ну вот, сразу угрозы, называется, вернулась домой.
– Давай, давай, говори, почему смеялись, не то высажу с линейки.– Мурад весело балагурил, не забывая внимательно разглядывать приезжую. Нет слов, красива, все при ней, а скромна как, не произнесла еще ни одного слова, только изредка стрельнет сквозь густые опущенные ресницы, черным пламенем сверкающих глаз.
– Мурад, ты почему последние слова произнес на нашем языке?– он немного смешался:
– Просто так, это что, очень важно?
– Именно важно, Залина разговаривает на ингушском.– Мурат в сердцах ударил кнутовищем по голенищу хромового сапога:
– Ну, что за день сегодня – на вокзале попал впросак и сейчас обложал. Тех казачков я запомнил, они еще узнают силу моего кулака. Залина,– обратился он к девушке,– ты же не обижаешься, что я назвал тебя красивой?– Она отрицательно покачала головой:
– Нет, Мурад, наоборот, мне это было приятно.– Мурад комично всплеснул руками:
– С таким красивым голосом ты все время молчала, это непростительно с твоей стороны, лишать людей удовольствия слушать тебя.– Потом запоздало стал интересоваться дядей Исмаилом и его семьей. Лайсат спросила про родителей, Мурад без слов поднял вверх большой палец, но все-таки не выдержал, добавил:
– Учат ингушских детей уму-разуму, оба в начальных классах, если не ошибаюсь, двенадцатый год.– Мурад говорил, обращаясь к Залине, с каждой минутой она ему нравилась все больше.
Где-то на середине пути в Галашки, Мурад остановил лошадей, задал им овса в торбах. Перед девушками развернул чистую холщевую тряпицу и стал выкладывать на нее вареные куски баранины, домашний хлеб, поставил бутылку с молоком.
– Ешьте девочки,– пригласил он подруг, к импровизированному столу и, чтобы не смущать Залину, направился к бьющему невдалеке роднику, и уже оттуда добавил: – на меня не обращайте внимания, перед прибытием вашего поезда, я хорошо поел.
Лайсат с Залиной, хотя находились в непривычной обстановке, поели с отменным аппетитом, по очереди запивая еду, вкусным домашним молоком.
Девушек встречала вся большая семья Лайсат, по одному, по двое, стали заскакивать соседи и родственники, всем было интересно увидеть, какой стала Лайсат за прошедшие полгода и что за кабардиночка с ней приехала. Лайсат находили повзрослевшей, а ее подругу настоящей кавказской красавицей. Не один взгляд горящих глаз задержался на ее стройной фигуре и красивом лице. Но Залина, ни на одного парня не подняла опущенные ресницы и не взглянула даже мельком. В ее сердце разрасталось впервые пришедшее, еще непонятное чувство, но от этого не менее сладостное и желанное. Оно появилось с первых минут, стоило ей только увидеть побледневшее лицо Мурада, держащего руку на рукояти кинжала, в противостоянии четверым казакам.
Как и рассказывала Лайсат, места здесь были заповедные и красивые – быстрая и своенравная Асса, покрытые густыми лесами склоны гор, постепенно переходящие в неприступные отвесные скалы, где снег задерживался только на самых вершинах. Эта зима в горах была необычайно снежной, земля, крыши домов, дороги, были покрыты толстым слоем снега. Рачительными и хозяйственными горцами, только были очищены просторные дворы, да пробиты тропинки к скотным дворам и сеновалам.
Галашовцы жили относительно неплохо, почти в каждом дворе, корова или две, баранта, много разной птицы. Для этого прилагались невероятные усилия всех взрослых членов семьи, иногда привлекали даже детей. Жить в нужде, среди ингушей всегда считалось зазорным и постыдным. Имея голову и руки, надо было трудиться, быть терпеливым, не стараться обогнать время, именно к таким хозяевам приходил достаток.
В большой семье Лайсат, было именно такое, трудно-добываемое благополучие. Ее родители, учителя начальных классов получали за свой труд мизерные деньги, несопоставимые с затраченными усилиями. Поэтому приходилось вставать чуть свет, доить коров, чистить хлев, кормить и поить скотину и птицу. Никто не жаловался, так жили все, трудно, но достойно.
Залине понравились люди, живущие в этом предгорном селе, они были доброжелательны и гостеприимны. Где бы они ни появились с Лайсат, гостью из Кабарды не отпускали без подарка, это могли быть шелковые чулки, флакончик духов, или нарядная косынка. Никакие отказы не принимались, после третьего подарка, Залина категорически отказалась сопровождать подругу в посещении многочисленных родственников.
– Мне неудобно принимать подарки от незнакомых людей,– почти плача, говорила она Лайсат,– что они подумают обо мне, приехала, набрала сувениров и упорхнула восвояси. Нет, нет, Лайсат, из этого дома никуда, ни ногой.– Пришлось вмешаться тете Лиде, маме ее подруги:
– Залиночка, пожалуйста, не драматизируй ситуацию, ты никого не напрягаешь, это ингушский обычай, древний, как эти горы, каждое такое подношение возвращается обратно в десятикратном размере, это слова из святого Корана, так говорят наши алимы. Беря у них подарок, ты делаешь дело, угодное Всевышнему и тому человеку, который дарит. Кроме всего этого, они любят твою подругу, делая приятное тебе, осознают, что не меньше этому радуется и Лайсат. Только таким образом удалось восстановить душевное равновесие Залины.
В очень трудном, безвыходном положении находился Мурад, он не мог выкроить пяти минут, чтобы наедине поговорить с Залиной. Он влюбился в нее, лишь только увидел, кое-какие догадки относительно ответных чувств у него были, но, не имея возможности уединиться и поговорить, Мурад переходил от чувства отчаяния, до восторженной эйфории. Прошло пять дней после их приезда, через два дня они уезжали в Нальчик. Боясь, что не успеет объясниться, Мурат написал Залине письмо. На двух тетрадных листках он красочно и подробно описал свою любовь, он готов ждать конца ее учебы. Просил ответить, успокоить его страждущее сердце. В тот же день, проходя мимо, Залина передала ему много раз сложенный листок бумаги. Мурад выскочил из дома, сжимая в руке свою судьбу, он почему-то подумал именно так, и направился на берег Ассы. Там под огромным раскидистым дубом, была общая скамейка, сейчас на ней лежал толстый слой снега. Он аккуратно убрал его с одного конца скамьи и сел, только после этого развернул листок бумаги:
– Здравствуй, милый Мурад! Ты мне тоже понравился с первых минут, у меня никого нет, и не будет, пока ты существуешь. Мы стали заложниками наших обычаев, строгих, но все равно прекрасных, от них веет чистотой и благородством. Пиши мне в Ростов, на адрес твоего дяди, твои письма мне будут нужны, как воздух. Спасибо тебе, что догадался написать. Если сильно захочешь увидеться, приезжай в Ростов, я уверена это тебе по силам. Знай, мое сердце принадлежит только тебе. Залина.– Мурад прочитал записку второй и третий раз, по телу разлилась такая бодрящая радость, что хотелось с высокого берега взлететь птицей и лететь в морозном воздухе вместе со своей избранницей, другой жизни, кроме как с Залиной, он уже не представлял.
В предпоследний день их отъезда у соседей состоялась свадьба, по этому случаю молодежь организовала танцы, были приглашены и Лайсат с подругой. Девушек провожал и опекал Мурад. Пока происходило традиционное шутливое сватовство, юноша пожирал глазами юную кабардинку, Залина из-за полуопущенных ресниц хорошо видела пламенные взгляды не только одного Мурада. Первый танец, сидящий тамадой взрослый парень, отдал Мураду, почему он это сделал, Залина поняла с первых его танцевальных шагов. Он стремительно подошел к стоящей в строю таких же девушек, Залине, изящно наклонил голову, правую руку приложил к сердцу. Как и любая кавказская девушка, она неплохо танцевала, но что выделывал на глиняном полу довольно большой комнаты Мурад, было настоящим искусством. Каждое его движение было подчинено музыке, создавалось впечатление, что трио музыкантов следуют в русле его танца, послушные его воле. Это был необычный танец, человек сведущий в хореографии мог прочитать в нем пламенную любовь, тоску по любимой, постоянное ожидание встречи. Неординарность танца увидели многие, хотя никто не связал это с возникшей у Мурада любовью к гостье. После этого парного танца, все последовавшее после, казалось примитивным хлопаньем ногами по полу. Тамада, снова и снова просил, сидящего младшим, Мурада порадовать сердца девушек, зажечь кровь и так без меры, горячих парней. Теперь он танцевал со всеми подряд, но сейчас это больше походило на некую обязанность, в которой отсутствовало малейшее иносказание и выражение своих чувств.
Они шли домой заполночь, был небольшой морозец, под ногами хрустел снег. Мурад шел в центре троицы, неожиданно он почувствовал в своей правой руке, горячую и нежную ладонь Залины. У него перехватило дыхание, это продолжалось не больше трех-пяти секунд, но за это время он узнал, любовь этой девушки может быть смелой и настойчивой, несмотря на всю ее кажущуюся слабость и смирение. Он не был готов к таким шагам, Залина находилась в их доме, она была гостьей и обладала статусом неприкосновенности.
Девушек решили отправить в Нальчик, через Орджоникидзе, по лесной дороге, через Ахки-юрт и Шолхи до города было не больше семнадцати километров. Они решили ехать на той же линейке, запряженной парой резвых лошадей. Ездовым снова был Мурад, в последний момент собралась в дорогу, мама Лайсат, Лида:
– Провожу вас девочки,– объясняла она свое неожиданное решение,– посажу на автобус, заодно куплю ситца и сатина на обнову младшим детям, они совсем поизносились.
– Мы с Лайсат очень рады, что вы едете,– приласкалась к ней Залина,– я никогда не забуду вашей доброты, за эту неделю я прониклась духом вашей семьи и поняла, от кого набрала моя подруга те достоинства, что в ней в избытке.
– Ты видишь, Залина, мы живем просто и честно, как и подобает жить людям в этих горах. Мы никогда не знали, что такое пресыщение, нам всегда приходилось бороться за свое выживание. Но, заметь, девочка, ингуши во все времена не старались уйти от своих корней и выделиться, не маскировались в угоду каким-то, ни было сиюминутным выгодам. Двери нашего дома, для тебя всегда открыты, помни об этом, моя красавица.
Залина покраснела, это походило на необычное сватовство, неужели тетя Лида догадалась об их увлеченности с Мурадом? Ведь они ничем не выдали себя. Залина не знала, что невозможно скрыть от педагога с большим опытом, первые ростки зарождающейся любви, молодость слепа и видит только объект своего поклонения, совсем не интересуясь, как это выглядит со стороны.
Они ехали по лесной дороге, довольно широкой и ровной. Просека под эту дорогу была пробита еще пятнадцать лет назад, чтобы сёла расположенные в Ассинском ущелье, кратчайшим путем связывались с тогдашним Владикавказом, столицей Горской республики. Сейчас этот город старался отгородиться невидимой стеной, происходило непонятное, поэтому встречаемое ингушами резко отрицательно. Они не могли поверить, что их заслуга в Октябрьской революции и Гражданской войне будет забыта, что история станет послушной девкой в руках нынешней власти.
Лайсат и ее поколение восторженно принимали первое социалистическое государство, их переполняла гордость за принадлежность к этой стране, невольное сочувствие вызывали народы капиталистических стран, находящиеся под гнетом эксплуататоров. Ребята возмущались:
– Сколько можно терпеть кровопийц на своем теле? Почему не восстанут рабочий класс и трудовое крестьянство?– Откуда им было знать, что как бы ни был СССР закрыт от внешнего мира, происходящее в этой стране становилось достоянием заграницы. Их эксперты делали анализы, очень нелицеприятные, для первого «социалистического» государства. Вот от этой информации извне, народ был полностью изолирован.
Продолжение следует автор КАНТ МАЛУССИ

Вы можете разместить эту новость у себя в социальной сети

Доброго времени суток, уважаемый посетитель!

В комментариях категорически запрещено:

  1. Оскорблять чужое достоинство.
  2. Сеять и проявлять межнациональную или межрелигиозную рознь.
  3. Употреблять ненормативную лексику, мат.

За нарушение правил следует предупреждение или бан (зависит от нарушения). При публикации комментариев старайтесь, по мере возможности, придерживаться правил вайнахского этикета. Старайтесь не оскорблять других пользователей. Всегда помните о том, что каждый человек несет ответственность за свои слова перед Аллахом и законом России!

© 2007-2009
| Реклама | Ссылки | Партнеры