- Марета Юсуповна, прежде всего поздравляю Вас с почетным вторым местом на Всероссийском конкурсе «Лучший врач года» в номинации «Лучший анестезиолог-реаниматолог» России. Очень приятно, когда наши соотечественники так заявляют о себе на таких высоких форумах.
Реанимация – это сложнейший участок в медицине. А Вы на этом участке уже четверть века.

- Это действительно очень тяжелый участок. Не столько физически, сколько психологически. Работа в реанимации – это командная работа. Я сегодня, можно сказать, просто в роли дирижера, который руководит большим оркестром. Основную же нагрузку несут врачи-ординаторы, медсестры, средний медперсонал. Те, кто расчесывает больных, кормит их, переодевает, моет. То есть выполняет самую неэстетическую работу. Врач только осмотрит, поставит диагноз, сделает назначения. А потом начинается всё самое сложное. И я всегда говорю своим работникам: «Вот сейчас все зависит от вас…»
- Все Ваши подчиненные выдерживают этот ритм работы?
- Синдром профессионального выгорания свойственен врачам-реаниматологам. Нагрузки колоссальные, поэтому выдерживают немногие. Я бы сравнила своих коллег с «бойцами невидимого фронта». Они спасают жизни больных, а сами остаются в тени. У нас специфическое отделение. Отделение, в котором умирают. Это понятно, ведь мы не боги, а медицина пока не всесильна.
- Срываются, наверное, молодые и неопытные?
- Я являюсь руководителем интернов, которые приходят к нам после института. Набравшись опыта работы с экстренными больными, они потом уходят в другие специальности. У нас они учатся не бояться больных. Даже если четверо из пятерых интернов уйдут в другие отделения, я знаю, что в любой экстремальной ситуации они сумеют оказать помощь больному. Реанимация – это такой своеобразный курс молодого бойца для молодых врачей, рубикон, пройдя который они смело могут сказать: «Теперь я видел всё!»
- У Вас было так же, когда в 25 лет после окончания Кубанского мединститута Вы пришли в реанимационное отделение больницы в Северной Осетии?
- Врачом хотела быть всегда. Нас в семье было десять детей, и я с самого детства слышала от взрослых, что, когда вырасту, обязательно буду врачом. По-другому я себе свое будущее и не представляла. Учеба мне давалась легко. По ночам подрабатывала в больнице, чтобы как-то облегчить финансовую нагрузку на родителей. Нас одновременно пять студентов в семье оказалось. Институт закончила с отличием и по направлению попала в г. Орджоникидзе.
- А почему именно анестезиолог-реаниматолог?
- В то время это была очень прогрессивная специальность, интегральная. То есть, анестезиологи-реаниматологи работают с больными с разными заболеваниями – хирургические, травматологические, терапевтические, нейрохирургические. На наркоз попадают больные со всевозможными патологиями. В реанимацию попадают, как вы знаете, тоже с различными диагнозами. Поэтому этот врач должен обладать большим объемом знаний, чтобы как-то разбираться в смежных специальностях.
- Получается, это был самый сложный путь в профессии?
- Может быть, я тогда не совсем осознавала всю сложность этого направления. Подсказать было некому. Вот я и шла вперед. С годами втянулась, а теперь и не представляю себя в другой специальности.
- А какими были Ваши первые дни работы?
- Мне было очень легко тогда работать, потому что у меня за спиной стояли опытные учителя и кураторы и корректировали все, что я делаю. И потом, у врачей-анестезиологов есть такая поговорка: «Первые три года невежество хранит». Еще не было опыта, не было практических знаний. Было только неуемное желание работать и помогать страждущим…
И вот через три года наступил печально известный 1992-й год…
Это было очень тяжелое время. Страшно шагнуть из мира в войну. Всё случилось в одночасье… И я бесконечно благодарна Камбулату Руслановичу Ужахову, который не побоялся доверить мне, неопытному молодому врачу этот ответственный участок. Мне было 27 лет. Я тогда толком и языка родного не знала, и с людьми разговаривать, по молодости, не очень-то умела. Но вот, он тогда в меня поверил и с тех пор я ему доказываю, что он не ошибся…
- Последние часы жизни он провел в Вашем отделении?
- Да… К сожалению, как я уже сказала, мы не боги… За эти двадцать пять лет через наше отделение прошло около восемнадцати тысяч больных. Три с половиной тысячи из них мы не смогли спасти. Это специфичное отделение, здесь, увы, умирают пациенты с неизлечимыми заболеваниями или тяжелыми травмами.
- Последствия конфликта 92-го года, две чеченские кампании. Затем теракты на территории республики, самые громкие – 2002 – взрыв в здании ФСБ; 2003 – покушение на президента республики; 2004 – нападение банды Басаева на Ингушетию; 2006 – покушение на военнослужащих 121-го полка внутренних войск РФ на федеральной трассе «Кавказ», 2009 – взрыв ГОВД; в том же 2009 - покушение на руководителя республики… Сегодня читаешь и даже не верится, что всё это было с нами, что мы прошли через это. А в вашем случае получается, что всё это прошло через руки и глаза ваших коллег…
- Все три отделения реанимации республики в те годы работали в режиме боевой готовности. Практически не проходило дня чтобы к нам не поступал больной с огнестрельными ранениями или с минно-взрывными травмами. Опыт работы с подобными больными мы в те годы получили колоссальный.
- А как поступают врачи, если в отделение поступают не только «хорошие», но и «плохие»..?
- Так не бывает. Об этом можно много говорить. Но мы врачи, мы отвечаем за жизнь больного, а все остальное не в нашей компетенции.
- Было время, когда у нас шла настоящая охота на сотрудников правоохранительных органов. Как правило, они попадали к вам. Врачи, которые спасали их жизни не подвергали себя опасности?
- Еще как подвергали! Помню прошел слух, что будут «отстреливать» врачей скорой помощи и реаниматологов. Мол, уж больно они хорошо работают, часто спасают тех, кто должен был умереть. Мои коллеги надо мной подшучивали: «Ты заведующая, значит, ты будешь первая, ну, а мы уже потом…» Шутить шутили, а страх всё же предательски пробирался к сознанию… Но именно наша способность ко всему относиться с юмором помогала тогда не сойти с ума.
- Свою «первую смерть» помните?
- Это было в Орджоникидзе в первые месяцы работы. Молодой военнослужащий с огнестрельным ранением… Я смотрела на него и понимала, какая это трагедия. Для сослуживцев, для друзей и, конечно же, для его родителей. У меня тогда, помню, сдали нервы, я заплакала…Потом этих трагедий было немало, увы. Абстрагироваться от этого невозможно, и каждый случай оставляет отпечаток в душе врача-реаниматолога. Ты, конечно, не умираешь с каждым из них, но привыкнуть к смерти нельзя.
- У Вас такая работа, что, уходя в шесть вечера домой «оставить работу на работе» не получается. Это, наверняка, звонки, консультации на расстоянии, срочные вызовы и т.д. Семейных скандалов, недопонимания на этом фоне не бывает?
- Я всегда считала, что самое ценное для человека – это его семья. Это страшно, когда ты идешь домой, а тебя там не ждут. Я двадцать лет иду вечером домой и меня ждут. С улыбкой, с пониманием, с терпением. Мне повезло в жизни. Я счастливый человек.

Ната Ужахова
"Сердало"