Данное интервью проведено 17 июня (до слушаний в Общественной Палате РФ 21 июня). Расшифровка аудио файла заняла некоторое время, поэтому только сейчас можем предоставить вам текст для публикации. Пресс-служба ОД «Хасэ» КБР Рабочая группа Общественной палаты РФ по развитию общественного диалога и институтов гражданского общества на Кавказе под руководством члена ОП РФ Максима Шевченко в конце мая посетила Кабардино-Балкарию с трехдневным визитом. Плотный график встреч и слушаний не позволил представителям Общественной палаты РФ уделить внимание всем желающим, но данная поездка имела достаточно серьезный общественный резонанс и даже вызвала критику Общественного совета при МВД КБР. О целях и деталях поездки в Кабардино-Балкарию, о перспективах общественных движений республики, о необходимости новых форматов взаимодействия общества и власти Замир Шухов, заместитель председателя общественного движения «Хасэ» КБР, побеседовал с Максимом Шевченко. ЗАМИР ШУХОВ: Спасибо, что уделили нам время. Хотелось бы сразу перейти к вопросу, который волнует многих, как наших читателей - жителей республики, так и интернет-сообщество. Чем именно вызван ваш интерес к Кавказу, почему вы решили заниматься проблемами становления здесь гражданского общества? МАКСИМ ШЕВЧЕНКО: Вопрос очень интересный и ответ на него очень непростой. Дело в том, что русских всегда тянуло на Кавказ, потому что на Кавказе сохраняется в определенной мере тот демократический тип организации общества, который так притягателен для всякого вменяемого человека. Кавказ притягателен для русских, и поэтому он так широко воспет в русской культуре. Культура черкесов, чеченцев, дагестанцев и всех народов Кавказа всегда манила русскую интеллектуальную элиту. Недаром еще в XIX веке в среде русских интеллектуалов и офицеров было модным и считалось особым шиком носить черкеску и подражать Кавказу. Вспомним наиболее прославленного и популярного в этом смысле Лермонтова. Не скажу, что я заинтересовался Кавказом из романтических побуждений, просто для меня это очень притягательная среда. Русские, живущие на Кавказе, с которыми мне приходится общаться, они тоже иные. Они качественно иные, чем многие из тех, с кем мне пришлось прожить свою жизнь в Москве и Петербурге. У них иное отношение к жизни и смерти, на Кавказе ведь по-иному строятся отношения между людьми, и это накладывает отпечаток на мировосприятие русских, живущих на Кавказе, которых в какой-то мере можно считать кавказцами. Но это не главное. Главное, мне кажется, вот что. Если мы говорим о становлении в РФ демократического общества, подлинной федерации, в которой будут уважаться и, как сложная мозаика, складываться чаяния и опыт многих народов нашей страны, то Кавказ здесь является ключевой территорией. Именно на Кавказе существует возможность создания, построения естественной демократии, основанной на принципиальной договоренности огромного количества разнообразных этнокультурных общностей, которые различаются между собой с точки зрения лингвистической и культурной, но объединяются общей социальной этикой, этикой отношения друг к другу. Поэтому я отношусь к Кавказу как к некой лаборатории демократии в России. Подлинная демократия в России придет с Юга. Недаром события гражданской войны происходили в основном на юге, в регионе Северного Кавказа, Дона, Кубани. Как и всегда, сейчас народы именно этого региона казаки, русские, кавказцы являются «законодателями мод», по крайне мере, должны быть таковыми. Должны быть законодателями мод именно с точки зрения обретения форматов свободы, демократии и нормального общества. Демократия в России должна насаждаться не через либерально-космополитическую элиту, не через московские салоны, а должна приходить изнутри России. На мой взгляд, внутри России наиболее развитыми с точки зрения естественной демократии являются регионы Кавказа и прилегающие к нему регионы. Поэтому я воспринимаю Кавказ с политических позиций, прежде всего. ЗАМИР ШУХОВ: Расскажите о своей поездке в Кабардино-Балкарию, что вам показалось странным, а что показалось вполне закономерным и понятным? МАКСИМ ШЕВЧЕНКО: Поездка в Кабардино-Балкарию была очень сложной, очень интересной и очень откровенной. Могу сказать, что поездка состоялась благодаря беспрецедентной позиции, которую заняло руководство республики и глава республики Арсен Каноков, его администрация. Наши встречи с общественными организациями не блокировались ни в какой мере. Причем было очевидно, что не все общественные организации, которые придут на эти встречи, будут, условно говоря, лояльны по отношению к руководству республики. Руководству республики было понятно, что придется выслушивать немало критических и даже обидных слов. Все равно, с нами постоянно присутствовал Залим Карачаевич Кашироков, на всех встречах присутствовал заместитель главы правительства - Адиб Хасанбиевич Абрегов, присутствовали представители местных администраций и в Хасанье, и в Тырныаузе, и в балкарских селах, в кабардинском селе Исламей, и в русском городе Прохладном. Был очень жесткий, откровенный разговор. Мы задавали два вопроса: в чем проблема и что делать? Все люди говорили то, что считали нужным говорить. В некоторых местах разговоры шли долго. В Хасанье, например, наша встреча продолжалась около 5 часов, в Тырныаузе тоже около 4 часов. Разочаровала встреча в Карагаче, где нас отвезли в школу на окраине села, куда на трех автобусах привезли женщин, которыми заполнили зал, устроили фуршет и т.д. Именно из-за таких встреч, как в Карагаче, потом возникают в интернете обвинения в адрес делегаций из Москвы, что они якобы приезжают «шашлыки поесть» и покормиться. Могу сказать, что это абсолютная неправда. Нашим критикам я хочу сказать – в таком случае мы вообще будет отказываться от еды. Наши площадки, которые были открытыми в Хасанье, в Тырныаузе, в Исламее, и в Прохладном, были беспрецедентными по форме демократизма, открытости и присутствия всех, кто хотел прийти. На этих площадках, кстати, был Ибрагим Яганов и его выступления отличались высокой степенью критичности. Нам потом предъявляют претензии: «Нас не позвали, с нами не встретились…». Например, Духовное управление мусульман КБР заявило, что я с ними не встретился. Я отвечаю: мы не приезжали специально к Духовному управлению мусульман КБР, между прочим; даже глава КБР попросил нас с ним встретиться. Мы не навязывались никому, мы пришли на все встречи, мы были открытыми, все, кто хотел прийти, имели такую возможность. Я думаю, муфтию не было бы трудно доехать до Хасаньи, на такси по Нальчику это стоит около 100 рублей, от мечети доехать до Хасаньи. Если он не знает маршрута, я мог бы ему такси заказать в принципе. В Хасаенье мы были целых пять часов. Я читал заявление Общественного совета при МВД КБР, и в этом заявлении ‒ откровенная ложь. Перевирается то, что говорили люди. Но никто из тех, кто подписал это заявление, не был на наших мероприятиях, хотя вход был открыт. Значит, эти люди чего- то боялись, боялись, может быть, предстать перед обществом, боялись вступить в открытую дискуссию, боялись, что им в лицо скажут что-то неприятное, какие-то упреки. Те, кто не боялся, в том числе и жесткие оппозиционеры, критики власти, такие, как старейшины балкарского народа, как руководитель «Хасэ» КБР Ибрагим Яганов, который не является таким жестким критиком, но он оппозиционный политик, я считаю, - все они были на наших встречах. Были все, кто хотел. Мы открыты всегда для всех. Кроме этого, очень важным в нашем визите было посещение СИЗО в Нальчике, в котором мы встретились с подсудимыми по процессу «13 октября 2005 года». Мы встретились с пятью людьми, мы сделали запрос об этой встрече через руководство УФСИН России, потому что мы проанализировали жалобы, которые поступали через «Мемориал». Мы встретились с теми, от кого исходило наибольшее количество жалоб, с кабардинцами и балкарцами, еще троих нам привело руководство СИЗО. Мы находились в СИЗО около пяти с лишним часов. На это же самое время была запланирована встреча в Администрации Главы КБР с общественными организациями. Потом в интернете распространялось: «Шевченко оскорбил общественные организации, потому что не пришел с ними на встречу. Весь визит пошел насмарку». Я читал такие комментарии. Мы в это время были в СИЗО у заключенных, которые жалуются на то, что их бросают в карцер, бьют, ставят «на растяжку», что их серьезные болезни, а среди заключенных есть и онкобольные, лечатся аспирином и валокордином, что в еде, которой их кормят, бывают черви, что их свидания с родственниками сокращены до минимума. Это, с точки зрения некоторых общественников, было менее важным. Мы, по их мнению, должны были бросить заключенных в их камерах и прибежать на встречу с ними. Но мы выбрали заключенных. Я думаю, на нашем месте любой приличный человек поступил бы точно так же. Поэтому мы специально приедем в Кабардино-Балкарию еще не один раз. Я лично пообещал тем, кто не смог с нами встретиться, что я приеду в июле. Мы проедем по балкарским селам, пообщаемся с кабардинскими общественными организациями. Мы будем действовать. Мы не будем решать какие-то конкретные вопросы, которые народы Кабардино-Балкарии сами в состоянии решить, но мы будем подсказывать, где только можно, как необходимо организовать общественный процесс, какие новые форматы необходимы для решения этих вопросов. Кабардинцы, русские, балкарцы, представители других народов КБР в состоянии сами справиться со своей судьбой на основании Конституции РФ и традиционных механизмов самоуправления кавказского общества. Наша задача – не решать за кого-то земельный или какой-либо иной вопрос. Наша задача – содействовать диалогу между людьми. Благодаря позиции власти, благодаря активности общественных организаций, благодаря позиции Верховного Суда РФ, руководства УФСИН и судьи Гориславской, которой я отдельную благодарность выношу за разрешение посетить подсудимых, мы смогли в полной мере реализовать нашу задачу – содействовать общественному диалогу в Кабардино-Балкарии. ЗАМИР ШУХОВ: Вернемся к дискуссии в селении Исламей. Есть информация, что один из жителей села, чей сын-милиционер погиб при исполнении служебных обязанностей, обратился к вам: «Не выдавать тела боевиков их родственникам». Считаете ли вы такую практику допустимой на Кавказе?