Говорим Ингушетия — подразумеваем родовые башни. Для ингушей эта тема вполне повседневная. Жители Назрани и Магаса регулярно выбираются к своим "фамильным" башням на воскресный пикник. Евлоевские, Оздоевские, Цороевские - оставаясь музейной собственностью, башни до сих пор соотносятся c каким-то родом.
Стихия и история не пощадили национальную ингушскую архитектуру.

Большинство башен стоят без крыш-наверший, некоторые, что называется, "руинированы". И то, что гость этих мест воспринимает как живописные развалины, для кого-то — незаживающая рана. У предпринимателя Магомеда Харсиева такая рана тоже была. Он стал первым из ингушей, кто по личной инициативе организовал ближних и дальних родственников на спасение разрушающегося памятника архитектуры. И сделал это настолько грамотно, что его пригласили руководить всем большим хозяйством Джейрахско-Ассинского государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника в горной Ингушетии.
"Музей не мешал и не помогал"
- Наверное, тогда мы поступили несколько бандитским образом, - шутит Харсиев. - Музей вроде и существовал, но он нам не мешал и не помогал, не контролировал, не требовал проектно-сметную документацию. Я часто езжу в горы и всегда был "болельщиком" национальной истории, особенно своего родового комплекса. Коробило, что наша фамильная башня Харса стоит наполовину разрушенной, а рядом такая красавица Хутиевского тейпа. Задал себе вопрос: "Кто, если не я?"
Ингуши вообще очень трепетно относятся к теме башен, говорит Магомед.
- За столом, как только речь заходит про горы, - все, поехали: представители фамилий начинают спор, какой комплекс круче. Иногда даже посмеемся друг над другом. Такой здоровый, добрый юмор, но на самом деле очень чувствительно воспринимают этот вопрос.
Однажды так, на семейном мероприятии, собрались двоюродные и троюродные братья Харсиева, в том числе "москвичи". Заговорили о состоянии своей башни. Сначала хотели просто очистить ее и сделать ограду. Потом возникла идея: что, если восстановить?
- Я строитель по профессии и, прежде чем начать, потратил два года на изучение технологии. Буквально прополз все башенные комплексы Джейраха, рассмотрел и ощупал каждый камень, составил каталог. Дошел до того, что начал отличать руку мастера, в одной башне иногда узнаю до четырех "рук", — рассказывает Магомед.

Я строитель по профессии и, прежде чем начать, потратил два года на изучение технологии. Буквально прополз все башенные комплексы Джейраха, рассмотрел и ощупал каждый камень, составил каталог. Дошел до того, что начал отличать руку мастера, в одной башне иногда узнаю до четырех "рук"
Магомед Харсиев

Постройки в Джейрахе разные: от XIII до XVIII века. Башня Харсиевых достаточно «молодая» - конца XVII века, но с ней было тяжело. Магомед оказался единственным мастером и многое делал по наитию. Рабочими стали родственники. Собирали молодежь, ездили на Терек за камнем. Кто-то дал свой самосвал, кто-то - другую технику.
- Потом уже на площадке обтесывали камни, укладывали. Строительство из природного камня - тяжелая работа. В горах его складировать негде, надо уложить очередную партию, чтобы могли подвезти новую. 200−300 здоровенных камней, и все разной формы, - объясняет Магомед. - На огромной высоте просто так, рискуя жизнью, таскать 50−60-килограммовый валун лишний раз не будешь. Поэтому приходится включать память и расчет - это как шахматная игра. Ты должен на ощупь и на глаз помнить все ямки, овал, стороны, цвет, где именно этот камень у тебя лежит.
Говорит, из ста энтузиастов девяносто девять со временем отсеиваются.
- Но один - самый упертый, ненормальный в хорошем смысле слова - остается. Смотрит жадным взглядом, хочет понять, как ты это делаешь. На первой башне я нашел несколько таких помощников, и сейчас уже сложилась хорошая группа, стало полегче.

Башенный комплекс Эрзи в Ингушетии

После "первой башни" Магомеда пригласили работать в музей - системно заниматься восстановлением и сохранением архитектурного наследия ингушей.
- Я пошел по такому пути: сначала "подогрел" этот вопрос в обществе. Чтобы создать резонанс, постоянно приглашал на объекты телевидение, озвучивал проблемы, привлек внимание правительства. Стратегия сработала: кроме двоюродного брата Магомеда, бизнесмена Алихана Харсиева, появились и другие люди, готовые тратить личные средства на реставрацию.

ТАСС